5-15 апреля 2018 –Teatro dell’Opera di Roma(Teatro Costanzi)

В начале апреля этого года в Римском оперном театре состоялась премьера двух коронных итальянских  опер  в стиле веризма «Сельской чести« Масканьи и «Паяцев» Леонкавалло. Уже так  повелось в оперных театрах мира, что эти оперы ставятся  одновременно в один вечер.  Режиссером обеих опер  был  Пиппо Дельбоно, который уже много лет будоражит художественный мир Италии своими  противоречивыми постановками  и заявлениями.

Первой оперой стала «Сельская честь». После антракта зрители увидели «Паяцы». Обе оперы были созданы в конце XIX века, и они повествуют о  жизни итальянской провинции, о  психологии южной Италии, о жителях, которые  придерживаются  своих обычаев и религиозных догм.

С поднятием занавеса перед зрителями предстает огромное пустое сценическое пространство,  ограниченное  темно красными стенами, с крутым пандусом. Во время увертюры на сцену вносится чаша с огнем, который горит на протяжении первой половины оперы.  Потом ее уносят, ближе к концу оперы она снова появляется. Действие в «Сельской чести» происходит в  пасхальное воскресение, и декорации предназначены  представить сценическое пространство, как церковь, куда сходятся жители провинциального городка на службу. Потому  вдоль стен расставлены стулья, на которых рассаживаются хористы, справа-  женщины, слева –мужчины. Что  меня поразило сразу- удивительное  оркестровое исполнение, тонкое, проникновенное,  которое в сочетании с замечательным хором позволило не замечать странностей  постановки. Редко мне удавалось  услышать столь замечательное оркестровое  исполнение музыки Масканьи  и редко мне удавалось услышать подобный хор (хормейстер Роберто Габбиани).

По существу, опера Масканьи – хоровое произведение, хор тут особенно важен,  арии и дуэты лишь  вписываются в широкую хоровую партитуру. Оркестр под управлением  маэстро Карло Рицци  (кстати, его первое выступление в Римском оперном театре) выразил всю гамму чувств, от  страстной любви и жгучей  ревности до нежности и последнего отчаяния уходящей  жизни. Инструментальные соло были великолепны, особенно  виолончели и  контрабаса. Вокальное исполнение захватило с первого момента, когда прозвучала ария Туридду, исполняемая за сценой, в которой он говорит своей возлюбленной, что будет вечно стоять у ворот Рая, даже если ему не доведется туда войти.

Практически режиссер представил оперу в концертном исполнении, хор рассаживается на стулья, установленные по периметру сцены, протагонистам для действия остается центральная часть сцены. Тем не менее, любовный треугольник был ясно очерчен, как и предполагаемый трагический конец. Но  некоторые странности  режиссуры создавали замешательство. Например, перед началом спектакля режиссер появился перед зрителями и начал объяснять, что значит лично для него пасхальное воскресение. Публика ворчала, раздавались крики «Довольно!»  Невозможно найти объяснения странному появлению режиссера во время арии Туридду, когда он скакал по сцене  за спиной солиста и распахивал двери, ведущие со сцены за кулисы. Надо отдать должное замечательным солистам, которые , не обращая внимания на  режиссерские эксцессы, исполняли свои роли,  создавали портреты героев,  озвучивали  замечательную музыку Масканьи и убедительно передавали эмоции, вложенные композитором в  музыкальные портреты героев.

А сложные для исполнителей моменты возникали. Например в эпизоде, когда решалась судьба Сантуцци и она умоляла Туридду не давать ей повода для ревности, появился режиссер, ведя через сцену Бобо, глухонемого  маленького человека, которого Дельбоно отыскал и вызволил из психиатрической клиники, где тот  провел  45 лет. Теперь эта личность регулярно появляется в постановках  Пиппо Делбоно. Трудно найти логическую связь этой сцены с либретто оперы.

В самый напряженный момент, когда происходит ссора Туридду и Альфио, режиссер снова приводит Бобо, усаживает его за стол и наливает ему вино. То есть это уже становится спектаклем в спектакле. А ведь драма  разыгрывается между  Туридду,  его возлюбленной Лолой и Сантуццей. Речь идет  предательстве. Сантуцца не выдерживает  страданий ревности и рассказывает мужу Лолы о том, что его жена ему изменяет. Согласно сицилийским обычаям, любовнику грозит месть мужа и смерть.  Так и происходит. Спектакль перестает быть развлекательным. Уже можно предвидеть конец, как его предвидит мать Туридду. Но режиссер продолжает использовать маленькие развлекательные трюки.

 В успехе этой постановки большую роль сыграло участие грузинской певицы Аниты Рашвелишвили, исполнившей партию Сантуцци. Ее грудное сильное сопрано  обладает всем,  что необходимо для  того, чтобы выразить боль и любовь. Ее  актерский талант передал драму брошенной и отлученной от церкви женщины, которая уже не может надеяться  на восстановление своей чести. Певица убедительно показала, что предательство ее героини было вынужденным актом, что она не владела собой, потрясенная оскорблениями  Туридду. Как часто бывает, она раскаялась, увидев мертвого Туридду, но  было поздно. Как и Туридду перед смертью  раскаялся, что обрек эту женщину, которую некогда любил, на  жалкое существование, но было поздно. Жители сицилийской деревни приняли свершившееся как должное. В предфинальной сцене главную роль играет хор. Женщины повествуют о том, что дома их ждут мужья, а мужчины рассказывают о том, что  у очагов их ожидают верные жены. Этот хор звучал  преддверием трагедии и противопоставлялся  любовному треугольнику, участники которого обманывали друг друга. В финале прозвучал колокол, за которым последовал обращенный в матери монолог Туридду: «Благослови меня! Поцелуй меня! Обними меня!»  Он ушел, и через минуту раздался душераздирающий крик.  

Паяцы

В опере «Паяцы» используются те же декорации, что и в «Сельской чести». Огромная пустая сцена, ограниченная тёмно-красными стенами, становится ареной двух связанных между собой событий: появления в городке актерской труппы, подготовки к вечернему спектаклю, и конфликту среди самих актеров.

В увертюре неожиданно прозвучал сарказм, что  разошлось с настроем арии, исполненной Тонио, в которой он обещает зрителям подлинные  страсти. То есть речь в спектакле пойдет о живых людях, вынужденных скрывать свои эмоции под театральными масками.  

На сцену въезжает повозка с актерами, которые выглядят здесь как циркачи. Они двигаются и одеты как герои фильма Феллини «Восемь с половиной». Перед повозкой шествовал трубач в полном клоунском одеянии. Актеры разошлись по сцене, показывая встретившим их зрителям свои фокусы. Среди них  снова мелькает крошечная фигура Бобо.  Очевидно, оркестровый сарказм потребовался режиссеру для превращения спектакля в цирковое представление. В опере Леонкавалло содержатся разнообразные психологические аспекты, но мне кажется, что трагедийная сторона,  завершившаяся убийством, важнее клоунады. Эта опера считается  самым значительным музыкальным произведением в стиле веризма, главной чертой которого было правдивое представление на сцене жизни простых людей с их эмоциями, переживаниями и чаяниями.

Музыка  после короткого отступления в сторону сарказма снова вернулась к веризму.  Оркестр под  управлением того же маэстро Карло Рицци звучал страстно, с большим эмоциональным напряжением, что было подчеркнуто в партии деревянных духовых инструментов. Состав солистов был  равноценным по  качеству, по вокальной технике и по сонорному богатству. Если «Сельскую честь» можно назвать  хоровой оперой, то  «Паяцы» я бы назвала оперой солистов. Тут много арий и дуэтов.  Увлеченное оркестровое исполнение вдохновило солистов, и они последовали за дирижером. Их голоса, контрастные по тембру или дополняющие друга,  повествовали как о любви и ревности, так и о страхе и желании мести. Дуэты солистов удивляли удачными  противопоставлениями  тембров голосов, которыми они повествовали о страсти, боли и мучениях ревности.

Самая большая роль в этой опере отведена Недде. Исполнительница Кармела  Ремижьо создала образ увлекшейся женщины, которая борется с двумя чувствами, страхом перед будущем и любовью. Но к этим двум чувствам добавляется страх перед мужем и неожиданно родившая  смелость,  когда она отказывается назвать мужу имя любовника. Режиссер показал героиню  наивной, следующей своим обязанностям, и в конце концов, смелой. Даже под угрозой ножа в последней сцене она продолжала играть свою роль Коломбины,  не подозревая, что ее муж уже не владел собой. Ее сопрано казалось нежным, но  в нем было много оттенков, и мастерское владение техникой позволяло певице выбирать ту интонацию, которая требовалась по ходу либретто.  

Большой  объемный тенор Фаббио Сартони звучал прекрасно в дуэтах с Кармелой Реминьо и в знаменитой арии «Смейся, паяц», которая стала вершиной его исполнения.  

Удачно поставлена сцена подслушивания любовного дуэта Недды и Сильвио мужем Недды Канио. В задней кулисе открывается большая темная ниша, и зрители видят фигуры двух притаившихся мужчин, Канио и Тонио. В течение нескольких мгновений на сцене параллельно идут два действия: любовный дуэт и заговор. А вот сам дуэт прозвучал слабо, причиной стал недостаточно сильный голос Дионисиоса Сурбиса в роли Сильвио и расположение солистов на сцене. Режиссер поместил  их на два противоположных конца сцены, где они сидели на стульях, и лишь в самом конце сошлись. Трудно наслаждаться любовным дуэтом, в котором партнеры находятся на большом расстоянии друг от друга. Но  спектакль вновь обрел энергию с арией Канио «Vesti lf Guibba!» (Смейся , паяц!).

После соло контрабаса снова выступил Пиппо Дельбоно, и не смущаясь криками из зала «Баста!» медлил уйти, потом тихо проследовал к поставленному около правой кулисы стулу и уселся. Наступила ночь, и по периметру балконов вспыхнули разноцветные огни, они же окрасили сцену. Спектакль с участием Недды, Канио и Беппе продолжался, тут хорошо передано постепенное нарастание агрессии,  ее почувствовали не только зрители на сцене, но и зрители в зале.  А Недда наивно старалась завершить свою роль, не замечая, что происходит с мужем. Хрупкость героини, одетой в пышное короткое белое платье, противопоставляется огромной тучной фигуре Канио, ее нежные слова утопают в мощном звучании его голоса.

Crédit photo: YASUKO KAGEYAMA