8-19 мая 2018 – Festival de Cannes

Канны-2018  были заявлены Тьерри Фремо как фестиваль обновления. Но Золотую Пальму получил очень хороший фильм для широкого зрителя «Магазинные воришки» от каннского классика (Корээда пятый раз участвовал в основном конкурсе), остальные фильмы программы тоже вряд ли претендуют на новое слово в кинематографе. Приз за киноязык вручили  так сказать вне-конкурса:  впервые в истории Канн была присуждена почетная специальная Золотая Пальмовая ветвь – Жан-Люку Годару за видеоэссе «Книга образа». 

71 Каннский –  фестиваль полутонов, без откровений, но и без оглушительных провалов, не считая фильм Эвы Хюссон «Дочери солнца».  Скандал, правда,  был, впрочем, предсказумый. Речь идет конечно же об enfant terrible фестиваля, Ларсе фон Триере. О нем – отдельный разговор. См. статью   

«Магазинные воришки»- картина очень традиционная  по форме, но  в известном смысле провокационная по содержанию, подвергающая сомнению традиционное понимание нормы. Несмотря на кажущуюся простоту, фильм Корээды  удивляют неожиданной развязкой, резко смещающей все акценты и ставящей вопросы о том, как вообще можно определить этическую норму. Фильм  начинается как докдрама  из жизни  бедной семьи, живущей на обочине общества: старая бабушка, мать, работающая в прачечной, откуда ее в скором времени увольняют, отец,  перебивающийся заработками на стройке, где и получит тяжелую травму  ноги, вынуждая оставаться дома, мальчик, которого  между делом папа учить воровать в супермаркетах, и у мальчишки это уже неплохо выходит. Еще есть старшая сестра, подрабатывающая в пип-шоу. А потом появляется маленькая Юри, которую отец из жалости забирает в их дом: родители оставляли девочку зимой часами на балконе, забыв покормить. И к тому же, как выяснится, когда девочку переоденут ко сну, еще и били. Мы по инерции ждем, когда же эту семейку маргиналов-воров начнет раздирать насилие и прочие драмы, но ничего такого не происходит. Взгляд режиссера скорее нежный, убогий быт не смакуется,  убогое жилище показано как  теплый кров, где можно спастись от холода и невзгод жизни, и где все они будут по-своему счастливы. Даже малышка Юри здесь оттает, и наверное, впервые  в жизни почувствует, что такое настоящий семейный очаг и любовь.  Особенно впечатляют отец и мать, Осамю и Нобюо, у них такие чудесные добрые лица,  они с такой радостью заботятся о своих  близких , что иногда кажется, будто от них идет свет. Просто какая-то рождественская сказка, особенно в сравнении с другими фильмами программы. Но тут происходят два события, которые все переворачивают с ног на голову: утром не просыпается бабушка, тело закапывают в доме, чтобы скрыть ее исчезновение, и продолжать получать ее пенсию. А через несколько дней мальчик вдруг совершает глупую кражу, и убегая от преследователей, ломает на ногу. В больнице ищут его документы. И тогда вдруг окажется, что это вовсе никакая не семья. Мальчика они когда-то давно подобрали, вызволив из  машины, где того забыли родители,  одинокая старуха рада была поделиться своей пенсией и домом взамен на тепло приемной семьи, девушка попала сюда с молчаливого согласия родителей, стыдившихся ее ремесла. Государство наказывает нарушителей «закона». Только  девочка  Юри, которую вернули искавшим ее законным родителям, в последних кадре с надеждой всматривается в прохожих проходящих вдоль балкона, словно надеясь что за ней снова придут ее  истинные «папа» и «мама». А старший мальчик, которого службы опеки поместили в интернат, уезжая после свидания с «преступником» Осамю,  впервые  мысленно назовет его отцом. Получается, они и были его настоящей семьей. Корээда словно предлагает совершенно утопическую альтернативу распаду семейных связей в ставит  странный вопрос: возможно ли выбрать себе семью по душе, а не по крови. Так что в известном смысле можно понять жюри -фильм  Хирокадзу Корээды сделан так, что никого не оставит равнодушным. Но в целом решение жюри Кейт Бланшетт вызвало массу вопросов.

Пальмарес оказался на редкость консенсуальным (говорят, что жюри приняло окончательное решение за рекордные полтора часа) и политизированным, как, с известной оговоркой, и весь  фестиваль. В фокусе, конечно, феминистская тема: Женский марш (так назывaемый призыв 82-х, по числу участниц), звезды во главе с председателем жюри Кейт Бланшетт  поднялись по красной лестнице за паритет  прав в кинематографе. Здеь же сама Кейт и Аньес Варда зачитали текст, сочиненный Ребеккой Злотовски. Был еще другой Женский марш, правда менее многолюдный, но тоже на красной лестнице,- за права чернокожих актрис и метисок  представлять французское кино наравне с их белыми коллегами. В ответном слове, Тьерри Фремо подписал Хартию, закрепляющую паритет мужчины-женщины в отборочной комиссии фестиваля.  Азия Арженто произнесла на церемонии закрытия пламенный монолог,  в котором  призналась, что когда-то здесь, во время фестиваля была изнасилована Харви Вайнштейном. (Канн работал на опережение – всем участникам в этом году предлагался телефон открытой линии, в случае сексуальных домогательств). Ливанка Надин Лабаки, получившая Приз жюри за фильм «Капернаум», призвала не закрывать глаза на судьбы детей улицы,  оставленных на произвол судьбы в  капернауме современного мира. Приз этому мелодраматическому фильму, который хотя и говорит  о реальных проблемах беженцев в беднейших мусульманских странах, в данном случае, в Ливане, сделан с такой установкой на выбивание эмоции сострадания, что больше воспринимается как поддержка в защиту  гуманитарных принципов, поднятых картиной,  чем как произведение кинематографии.  Cреди неожиданных решений — награждение «Гран-при» Спайка Ли, одного из лидеров афроамериканского кино, за  забавную абсурдистскую комедию  против расизма «Черный клановец», и хотя действие происходит в семидесятые, режиссер вписал в нее прямые отсылки  к сегодняшней Америке. Представляя в Каннах свою картину, Спайк Ли недвусмысленно выступил против Трампа,  ассоциируя его с кукусклановцами из фильма.

Пальмарес  выделил в основном фильмы зрительские, и во многом свелся к наградам режиссерам «добрых намерений» или  отзываюшимся  на  волнуюшие гуманистические проблемы современности. Хотя и на этом пути были совпадения с  кино как искусством,  например, фильмы, разделившие приз за сценарий, «Счастливый Лазарь» итальянки Аличе Рорвхер и «Три лица» Жафара Панахи. «Три лица» – абсурдистко-лирическая зарисовка современного Ирана: роуд- муви по затерянной в горах глубинке, своего рода эссе от первого лица, так как Панахи выступает в  роли самого себя (напомним, что режиссеру запрещено участвовать в официальной киноиндустрии). А три лица Ирана представлены актрисами: девочкой из фундаменталистской деревни, тайно мечтающей стать актрисой; популярной актрисы Бехназ Джафари, сопровождавшей режиссера в путешествии, и бывшей  кинозвезды, обреченной  теперь жить, как прокаженная, вне  общества. Картина  Рорвахер, одна из лучших в конкурсе этого года,  своего рода притча, вызывающая ассоциацию с библейским  Лазарем, о современном юродивом, сделана в стилистике странно смешавшей документальность и сюр, документальность идет от  актеров-непрофессионалов, существующих с предельной достоверностью, сюр – от сюжета.  Первая часть показывает Италию в буквальном смысле слова выпавшую из времени: действие происходит в поместье  Инвиолата некой маркизы де Люна (Николетта  Брюски), где посреди райской красоты природы в крайней бедности живет патриархальная  община. Крестьяне ( Рорвахер снимала настоящих крестьян  и фермеров своей родной Умбрии) безропотно от рассвета до заката батрачат на хозяйку, совершенно не ведая, что крепостное право отменено. Но есть и в этой тяжелой  каждодневной работе  своя красота и своя поэзия, связанная с этой землей, с той веселой  общностью, которая позволяет им выживать и не чувствовать себя несчастными, даже если все мечтают однажды вырваться отсюда. Среди них  живет деревенский дурачок с ангельским ликом по имени Лазарро (Андриано Тардолио,будто сошедший с картин старых мастеров) Он всем верит, всем помогает,  и как бы его не эксплуатировали, ни на кого не в обиде, словно  пребывая в другом измерении, в собственном мире света и гармонии. В общем, блаженный. Но не из умозаключений книжников, а как его представляла бы народная фантазия (в ткани фильма присутствуют отсылки к житию Франциска Ассизского, святого родом из Умбрии, хотя имя главного героя, очевидно, связано с евангельским Лазарем).  В один прекрасный (или нет) день Лазарро погибает, а в деревне одновременно появляются карабинеры, которые разоблачат мошенничество маркизы и освободят крестьян.  Крестьяне покидают буколический пейзаж , и во второй части  мы застаем их в современном индустриальном городе лет 20 спустя.  Бывшие крепостные превращаются  в  маргиналов, живут мелким мошенничеством, ютятся в каких-то вагончиках на отшибе. Экранная фантазия и реалистическая картинка соединяются в фильме Рорвахер так крепко – не  разнять. Городская  часть фильма словно призвана доказать, что  безличное угнетение современной капиталистической машины не лучше  феодального угнетения маркизы. Инвиолата по сравнению с безразличием мегаполиса кажется уже почти потерянным раем, мы уже испытываем  нечто вроде нежной ностальгии  по честной и бесхитростной жизни общины.  Здесь- то и появляется воскресший Лазарро, который в отличие от своих постаревших сверстников ( бурлескные Сержио Лопес и Альба Рорвахер) совершенно не изменился. Ни  внешне, ни внутренне. Впрочем, жители Инвиолаты при всем при том сохранили внутреннюю наивность и детскость – центральная часть фильма сбор и торжественный приход к Танкреди:  спившийся и опустившийся сын маркизы  пригласил  своих бывших соотечественников на обед. (Взаимная привязанность Лазарро и юного Танкреди, которого в первой части картины сыграл красавчик итало-грузинского происхожления, Лука Чиковани, -отдельная история). И вот они приходят, трогательно приодевшись, а Танкреди попросту забыл. Да и вообще, ему, полностью разоренному банковскими кредитами,  не до того. Тогда Лазарро, сохранивший трогательную любовь к Танкреди, совершает свой единственный акт сопротивления –в финальной сцене фильма он приходит в банк, чтобы наказать зло. Но до этого зло будет наказано поэтически: когда  шумную компанию городских бедняков не пускают в пафосный собор слушать орган,  Лазарро,  уходя, уводит за собой музыку. Кино Аличе Рорвахер это одновременно отсылка к традиции неореализма,  с его поэзией и сочувствием к маленькому человеку, и современная форма, фентези: итальянка предпочитает говорить о социальных проблемах словно сдвинувшегося современного мира в формах сюрреалистической притчи. Фильм Аличе Рорвахер завораживает, но если сравнивать его со старым итальянским кино, в нем все-таки чего-то недостает. Возможно, эмоции. Кстати, как и  картины Павликовского и Оноре, «Счастливый Лазарь» снят на пленку.

Были работы, несомненно, заслуживавшие большего внимания, но показательно не замеченные жюри, как, например, «Пылающий» Ли Чхан Донга, о котором мы уже писали (фильм лидировал в рейтинге французских  журналистов, и держал одно из первых мест по результатам screen international), в результате ему достался утешительный приз интернациональной прессы, ФИПРЕССИ). Ничего не получила картина Серебреникова «Лето», тоже очень высоко оцененная французской прессой (только за музыку к фильму музыкантам Роме Звере и Герману Осипову присудили Сannes Soundtrack Award ).

Жюри совсем проигнорировало французские картины конкурса, что вряд ли справедливо по отношению к очень удачной  работе Кристофа Оноре. Незаслуженно обойден вниманием жюри и фильм каннского завсегдатая китайца Цзя Чжанке,  «Пепел — самый чистый белый». Обманчиво начавшись как гангстерский боевик, он очень быстро выходит за границы жанра, постепенно становясь эпической историей о судьбе современного Китая, и прежде всего из-за мощной драматической фигуры героини, достойной античной трагедии. В этой роли – жена режиссера и его постоянная актриса потрясающая  Чжао Тао. Китайский фильм долго лидировал в рейтинге международной прессы вместе с Павлом Павликовским, который получил приз за лучшую режиссуру.

«Холодная война»  Павла Павликовского— история изломанных судеб двух польских артистов, певицы Зулы и музыканта Виктора,  на фоне железного занавеса. Пластическая виртуозность изысканной черно-белой картинки (как в «Иде», оператор Лукаш Зал стилизует кадр под старое кино), и  довольно мелодраматический сценарий, основанный на клише, за исключением  неожиданно мощного финала,  в известной степени вступающего в противоречие с этим лишенным настоящей эмоции фильмом, который между тем рассказывает о страстной роковой любви. Официальный показ в зале Люмьер завершился долгой овацией, осмелимся сказать, что это еще и потому, что польские фильмы уже очень давно не присутствуют в Каннском конкурсе. Впрочем, актриса Иоанна Кулиг вполне могла претендовать на лучшую женскую роль. 

Приз отдали Самал Яслямовой, сыгравшей главную роль в российской «Айке»: фильм Сергея Дворцевого о безысходной участи молодой киргизки-мигранки в жестоких джунглях (вернее, снегах) современного мегаполиса, в данном случае, Москвы, был   принят в Каннах с огромным энтузиазмом, и награду, бесспорно, заслуживал. Картина снята ручной камерой так близко вплотную к героине, что позволяет с пронзительной ясностью каждый раз почти отождествлять себя с  Айкой, стать тем сгустком боли, до которого сведена судьба этой юной женщины,  без работы, без денег, без надежды. И с только что родившимся младенцем, которого, чтобы выжить, пришлось бросить в роддоме, сбежав, как преступница, через окно. Конечно, награда «Айке» вписывалась в основную линию предпочтений жюри, но стоит  подчеркнуть, что  успех  Самал Яслямовой – это все-таки не просто удачно найденный режиссером типаж, а высокий профессионализм актрисы, выпускницы мастерской Каменьковича и Крымова московского ГИТИСа. 

Призом за лучшую мужскую роль жюри, в общем-то оправданно, хотя, несомненно, были и другие кандидаты, отметило  Марчелло Фонте, на котором держится новый фильм Матео Гарроне «Догмэн».  Это картина по- своему тоже страшная сказка, как его предыдущий фильм «Сказка сказок», и одновременно типичная история про маленького человека, какие любил итальянский неореализм.

Героя тоже зовут Марчелло, и он работает парикмахером для собак в маленьком захолустном городке, который терроризирует агрессивный бугай, наркоман  и бандит  Симоне. Местные коммерсанты даже мечтают, не скинуться ли на его убийство, и только Марчелло, одинокий неказистый работяга, словно светящийся добротой, трогательно любящий своих четвероногих клиентов,  странно привязан к Симоне. И с преданностью собаки готов все от него терпеть, хотя приятель требует от него услуги все более криминального характера. И даже когда тот  его подставляет,  идет за него в тюрьму, но не предает. Выйдя на волю, Марчелло  надеется получить от Симоне какую-то компенсацию, чтобы исполнить мечту-  свести любимую дочку, девочка занимается подводным плаванием,  на  океанские острова, какие-нибудь Мальдивы. Но в ответ «друг» лишь жестоко его избивает. По степени безнадежности и какого-то беспросветного мрака «Догмэн» напоминает не неаполитанские сказки Базиле- там ужасу была противопоставлена красота, а  первый каннский фильм Гарроне, «Гоморра», о неаполитанской мафии. Доведеный до крайности, маленький человек придумывает изощренную месть, чтобы взять  верх над Симоне и таким страшным образом вернуть себе человеческое достоинство. Понятно, что фильм Матео Гарроне ясно вписывался в основную каннскую тему.

 Картинка мира вырисовывается достаточно угнетающая – любовь, зазывно обещанная на постере фестиваля, осталась только на картинке.

Crédit photo: Festival de Cannes