13-30 апреля – Gran Teatre del Liceu

В Большом театре Лисеу появилась опера Н.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Спектакль в постановке Дмитрия Чернякова вначале ослепил театральным чудом, но затем разочаровал не соответствием музыкальной и сценической драматургии. Испанский дирижер Жозеп Понс, возглавивший Симфонический оркестр театра, не сумел полноценно раскрыть светлый лиризм и дивный колорит русской оперы-легенды. Высших похвал заслуживает хор театра. Главные партии замечательно исполнили русские солисты.

Опера Н.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», написанная на либретто В.Бельского, по праву считается самой прекрасной жемчужиной в богатом ожерелье русского оперного искусства. При сочинении этой партитуры композитор был охвачен теми же поэтическими устремлениями, что и Р.Вагнер – гениальный творец романтических опер, в которых воссозданы легенды и предания немецкого народа, величавые картины природы. В основу сюжета оперы «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» положена древнерусская легенда XIII столетия, эпохи татаро-монгольского владычества. Реальные исторические события приобрели в ней фантастическую окраску: град Китеж спасен от разорения татарами Божьим произволением – он сделался невидимым и стал местом идеальной, по народным представлениям, земной жизни. Центральное место в либретто занял образ Февронии – героини популярной в народе муромской повести.

В работе либреттиста и композитора щедро использовались разнообразные мотивы народно-поэтического творчества. По утверждению Бельского «во всем произведении не найдется ни одной мелочи, которая так или иначе не была бы навеяна чертою какого-либо сказания, заговора или иного плода русского народного творчества». Замедленное развитие «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии», обилие широких выразительных мелодий песенно-русского характера и живописных картин леса придает самобытную окраску, колорит далекой седой древности. Действие четырехактной оперы (6 картин) происходит в Заволжье в лето от сотворения мира 6751.

Премьера «Китежа» состоялась 7 февраля 1907 года на сцене Мариинского театра в Петербурге. За рубежом опера впервые появилась в 1926 году на сцене Большого театра Лисеу и в течение десяти лет была самой популярной. Последний раз её показывали здесь в 1970 году. Теперь «Китеж» вернулся в свой любимый театр, как бы ставший ему родным. Нужно сказать, что сейчас эту сказочную оперу можно увидеть только в Большом театре Лисеу, и она идет в новой версии известного русского режиссера Д.Чернякова. Следуя своему творческому кредо, уже давно ставшему театральной модой, он, переделав либретто, осовременил оперу-легенду и поставил ее в кинематографическом стиле. Этот спектакль был впервые показан на сцене Музыкального театра Амстердама в 2012 году, и за его создание режиссер получил престижный приз «Opera Award 2013», ежегодно присуждаемый лондонским журналом «Opera».

Восторг, банальность, недоумение.

Прилетев в Барселону на премьерный показ «Китежа» в Испании, мне пришлось изрядно поволноваться. До начала спектакля напротив входа в Большой театр Лисеу многочисленные сотрудники его технического и административного персонала устроили демонстрацию. Они шумно выражали свою глубокую озабоченность финансовыми проблемами театра, следствием которых стало увольнение уже 29-и человек. Дирекция театра несколько раз объявляла о задержке спектакля. В зрительном зале появился Д.Черняков и заверил меня, что премьера все-таки состоится. После получасовой задержки дирекция сообщила, что умер Луис Андреу, бывший артистический директор Большого театра Лисеу (1981-1990), и публика замерла в скорбном молчании. После этого в золоченом зале театра погас свет, и на сцене подняли занавес. Взору предстала настолько дивная картина, что публика в зале разом ахнула и замерла от восхищения, затем, после сладостного оцепенения, вспыхнули горячие аплодисменты. Это было истинное театральное чудо! Такого сценического волшебства еще никто и никогда не видел! На фоне золотистого свечения экрана пологий скат сцены сплошь покрывали густые заросли высокой сухой травы и стройного тростника. Это живописное буйство желтых стеблей утопало в белесом мареве предрассветного тумана. Легкие порывы ветерка ласково заигрывали с искрящимися потоками тумана, а его причудливые протуберанцы как бы вальсировали под мелодичное и нежное колыхание трав. Именно в таком поистине райском уголке как бы рождалась прекрасная музыка оперной увертюры. Оркестровое вступление воспевало красоту леса с шелестом трав и пением птиц, содержало напевные мелодии Февронии. Музыка первого акта пленяла светлым лирическим настроем.

Лесную чащу на сцене олицетворяли три огромных вековых ствола, ветви которых давно исчезли в заоблачной выси. На этом диковинном лесном островке и появилась просто одетая дева Феврония. Ее маленькая избушка, похожая на дачку-скворечник брежневских времен, выглядит сказочно красиво: днем из трубы идет белый дымок, вечером на террасе горит большая электрическая лампочка. В этой глухомани заволжских лесов близ Малого Китежа Феврония варит варение и поет песню «Ах ты лес, мой лес, пустыня прекрасная», которая чарует душевной чистотой и безмятежным покоем. На песню собираются члены «семьи» Февронии – добрый медведь да птицы веселые, которых эффектно олицетворяют здоровый мужик да старушка и мальчик. Одетые просто, без фантазий, они, однако, чрезвычайно интересны, так как без устали разыгрывают забавные сцены. Например, мужик потешается с детской скакалочкой, старушка готовит стол для чаепития, а мальчик устраивает фейерверк, подбрасывая охапки сухих листьев. Это необычайно разнообразное и постоянное протекающее действо второго плана выглядит настолько увлекательно, что почти уже не обращаешь внимание на центральную арию Февронии и последующую судьбоносную её встречу с княжичем Всеволодом, перерастающую в любовный дуэт, который завершается обручением.

В первом акте Д.Черняков сполна проявил свой талант и сценографа, и режиссера, правда, получился явный перебор по детализации деяний лесной «семьи» Февронии. Столь вдохновенный порыв творческого озарения режиссера настраивал на встречу с такой же и даже более богатой его сценической фантазии в последующих трех актах. К большому сожалению, второй акт вызвал полное разочарование. Согласно либретто, действие происходит на торговой площади Малого Китежа: здесь толпится народ, с нетерпением ожидающий приезд жениха и невесты – Всеволода и Февронии. Поводырь с медведем смешит толпу, седой Гусляр поет былину. Китежане радостно приветствуют Февронию и заводят свадебную песню. В партитуре оперы эта монументальная историческая фреска написана широкой кистью. Заменив веселое народное гулянье на шумное застолье разношерстной публики, Д.Черняков разворачивает второй акт, выстраивая мизансцены с высшим мастерством и ювелирной детализацией, но не на сказочной славянской земле, а в банальном западном кафе, устроенном в обычном городском дворе, который можно увидеть в современном квартале любого европейского города. Несмотря на впечатляющую кинематографическую живость этой картины, она все-таки выглядит слишком обыденно и шаблонно, чему не в малой мере способствуют неинтересные сценические костюмы, казалось, купленные на распродажах в дешевом супермаркете. Именно здесь режиссер дает широкую возможность ярко и масштабно проявить драматическую и жизненную силу пьяному бражнику Гришке Кутерьме, человеку морально сломленному, раздавленному нищетой. По своей социально-обличительной силе этот образ не имеет равных в мировой оперной литературе. По воле режиссера Гришка предстает хорошо одетым парнем, но грубым и вульгарным. Роль Кутерьмы блистательно и азартно исполняет Дмитрий Головин, демонстрируя свой великолепный голос и завораживая феноменальным артистизмом. Эта актерская работа – самая впечатляющая в спектакле.

Во втором акте Д.Черняков эффектно показывает и вторжение татар: разодетые кто во что, даже в новогодний наряд Деда Мороза, банда современных боевиков врывается в кафе и расстреливает из автоматов мирных людей, напоминая порядком надоевшие кинокадры с бравыми террористами.  В третьем акте, наиболее драматичном и чудодейственном, режиссер «порадовал» целой серией смелых новаций. Прежде всего он развернул две совершенно разные оперные картины в единой сценографии. В первой картине в полночь возле одной из церквей Великого Китежа собрался народ, чтобы выслушать вестника – Федора Поярка, ослепленного татарами. Он рассказывает о народном бедствии. Княжич Всеволод, получив благословение отца, собирает дружину и выступает навстречу врагам. Как только затихла вдалеке песня дружины, город окутался в светлый, золотистый туман и сами тихо загудели колокола, предвещая избавление. Во второй картине темной ночью Гришка, согласившийся вести врагов к Великому Китежу, привел татар, а с ними и пленную Февронию к озеру Светлояру. Татарские воины, не веря изменнику, привязали Гришку к дереву, но Феврония освободила его от пут. Терзаемый угрызениями совести за предательство своего народа, он побежал к озеру, чтобы утопиться, но остолбенел: первые лучи восходящего солнца скользнули по водной глади, озарили пустой берег Светлояра, а под ним в озере – отражение стольного града Великого Китежа. С диким криком Кутерьма бросился прочь. Увидели отражение невидимого города и татары, они в ужасе бегут от страшного места.

 

Д.Черняков разворачивает третий акт в большом зале заброшенного поселкового клуба, который напоминает унылые интерьеры, характерные для постановок Кристофа Марталера. Ободранные синие стены, выцветшие бордовые занавески на высоких окнах и в проеме сцены создают грустную атмосферу. Ряды красных кресел сдвинуты, и вместо них стоят железные койки, среди них толпятся угрюмые люди в голубых больничных одеждах. По призыву Всеволода все мужчины меняют голубые рубахи на белые, символизирующие боевые доспехи, и отправляются на битву с татарами. Женщины и дети, слыша приближение врагов, поднимаются на сцену, садятся на стулья и навеки замирают, как бы в коллективном самоубийстве. Как ни парадоксально, но в этот же зал, опустевшее убежище народа невидимого града Великого Китежа, в клубах дыма врываются, взламывая окна и двери, толпы разъяренных татар. Вновь предстает необычайно динамичная и кинематографически выразительная картина с обилием эпатажных сцен. В пылу истерической вакханалии, например, один бандит раздевается догола, проходит по сцене и как бы замирает, ожидая своей очереди, в то время как татарский богатырь Бедяй глумится над Февронией, заставив её долго делать ему минет. В пылу ревности шеф банды Бурундяй убивает из пистолета дружбана-бугая и забирает себе давно приглянувшуюся ему Февронию. Когда же татары засыпают, Феврония освобождает Гришку. Тот бежит к сцене и остановившись кричит: «Где был бес, там нынче боженьки; где был Бог там ничегошеньки». Но в темноте сцены были явно видны силуэты людей; они-то и напугали Гришку и татар. Вот так режиссер показал долгожданное сказочное чудо русской оперы-легенды о невидимом граде Китеже.

Четвертый акт так же состоит из двух картин. В первой картине в глухой чаще керженских лесов пробираются Феврония и Гришка. Не выдержав мук совести и страшных видений, Кутерьма пропадает в дремучей чащобе. Обессиленная Феврония призывает смерть, чтобы избавиться от мучений. Но вокруг неё расцветают невиданные цветы, свечи загораются на ветвях деревьев, райские птицы поют о покое и счастье. Появляется призрак Всеволода, он уводит Февронию к Великому Китежу. Во второй картине на чудесно преображенной площади молодых встречает народ в белых одеждах. Затейливые терема, озаренные ярким серебристым сиянием, лев и единорог с серебристой шерстью охраняют княжеские хоромы; поют райские птицы, сидя на высоких шпилях. Под звуки райских свирелей народ запевает свадебную песню. Под торжественное пение и колокольный звон Феврония и Всеволод шествуют в собор к венцу!

Все это великое сказочно красивое действо Д.Черняков значительно упростил, вернее изменил на свой традиционный «застольный» манер, который проявляется почти в каждой его постановке. В первой картине Гришка и Феврония страдают на наклонной голой сцене среди трех вековых стволов. После исчезновения Гришки Феврония вскоре умирает, как бы любуясь предсмертными видениями своего семейного счастья, видя людей, которых любила, но не смогла спасти: из темноты появляется её дачка-скворечник и «семья»; деву укладывают на большие сани, облачают в белое свадебное платье и привозят в её родной дом; все садятся за стол, рядом с Февронией – ее возлюбленный Всеволод. Позади домика раскрывается черный задник, образуя большую светлую прогалину. Все персонажи выходят на верхнюю освещенную часть сцены и устраивают там скромную свадьбу, сидя за большим семейным столом. Черный задник затягивает светлую прогалину, и на пустой темной сцене Феврония одиноко замирает в смертельном сне. Видимо, понимая, что спектакль будет непонятен неподготовленному зрителю, Д.Черняков дает в начале каждого акта краткое его содержание (на разных языках), которое проектируется на большом черном экране. Действительно, оперное действие страдает не соответствием музыкальной и сценической драматургии. Наиболее ярко и резко это проявляется в заключительной картине оперы: трудно принять показанную режиссером трагическую смерть Февронии в то время, как музыку озаряют радостным сияниям фразы солистов и хоровые эпизоды, звучащие в мажоре.  Для Симфонического оркестра Большого театра Лисеу чудная и сложная партитура Римского-Корсакова оказалась серьезным экзаменом. Замечательный оркестр возглавил известный испанский дирижер и музыкальный директор театра Жозеп Понс. Неспешные темпы и богатая красочность оркестра позволили выразить главные достоинства оперной партитуры. Но, к сожалению, испанский маэстро все-таки не сумел полноценно раскрыть светлый лиризм и дивный колорит русской оперы-легенды.

Нужно сказать, что в «Китеже» очень важно место занимают хоровые сцены. И хор театра под руководством Хозе Луиса Бассо чудесно оправдал возложенную на него сложную вокальную и театральную миссию. Более того, каждый хорист не только великолепно пел, но превосходно играл свою роль, искусно сочиненную Д.Черняковым. Эта феноменальная работа режиссера заслуживает высших похвал! Главные партии пели и играли русские солисты. Образ Февронии прекрасно воплотила сопрано Светлана Игнатович; ее светлый, нежный голос струился свободно и задушевно, но из-за плохой дикции русский текст не всегда был понятен. Тенор Максим Аксенов замечательно сыграл роль простого и добродушного Всеволода; молодой артист пленял чистой и теплотой отточенного пения. Незабываемое впечатление произвел тенор Дмитрий Головин; в образе Гришки он поразил своим вокальным и артистическим мастерством. Ярко исполнили роли татарских богатырей бас Владимир Огновенко (Бурундай) и бас Александр Цимбальюк (Бедяй). Греческий баритон Дмитрий Тильякос был необычайно достоверен в роли Федора Поярка. Сопрано Лариса Юдина (Сирин) и контральто Маргарита Некрасова (Алконост) красиво спели партии райских птиц, но рисунок ролей режиссер очертил слишком банально.

Послесловие

Эта рецензия могла бы не быть столь детальной и принципиальной, если бы мне не посчастливилось буквально через день после премьеры «Китежа» в Барселоне увидеть в Мадриде на сцене Королевского театра новую сценическую версию «Лоэнгрина». Известный режиссер Люкас Хемлеб сумел дать новую обворожительную жизнь самой совершенной опере Вагнера, при этом постановщик не изменил ни её сюжет, ни её драматургию. Более того, этот спектакль не столь загружен, как «Китеж», сложными мизансценами и режиссерскими новациями, что позволило публике сконцентрировать свое внимание на гениальной музыке и на вдохновенном вокале. «Лоэнгрин» стал особо важным событием сезона. Спектакль доставил высшее наслаждение. Кажется, что я побывал в раю!

 

Crédit photos : Gran Teatre del Liceu