24 февраля-1 марта 2020– Bouffes du Nord, Paris
Фиа Менар или Менард (Phia Ménard, 1971) сама по себе – феномен. Бывшая виртуозная циркачка (начинала в труппе известного французского жонглера Жерома Тома), успешно преобразившаяся в оригинального перформера-импровизатора и хореографа. В 1998 году создала свою театральную компанию Non Nova. Изначально ради изменения практики жонглирования и его трактовки – как сценической, так и драматургической. «Non nova, sed nove» («Мы ничего не придумываем, мы просто видим иначе»). Сегодня Фиа собирает вокруг своих мультидисциплинарных проектов артистов и техников с разными знаниями и опытом. Это не столько театральная труппа, сколько команда профессионалов, художественное руководство которой принадлежит Фие Менар. И еще, Менар – трансгендер, мужчина (до 2008 года она была Филиппом), ставший женщиной. С тех пор придумывает своего рода матриархальные ритуалы разрушения старого мира, ищет противоречие внутри природных элементов и физических тел, печать которого навсегда несет в собственном. В смелой хореографической инсталляции «Вчерашняя красавица» разрушался миф мужчины-покровителя, прекрасного принца. В визуально ошеломляющей сценографии «Сухого сезона» проходил ритуал разрушения патриархального дома. В новом спектакле совершает жест еще более радикальный – разрушает общий европейский дом. Спектакль так и называется «Материнский дом»( Maison-mère) – это первая часть цикла Имморальные сказки, задуманного три года тому назад в рамках арт-проекта Documenta 14 в немецком Касселе.
Сцена театра Буфф дю Нор полностью покрыта листами картона. В самой глубине ее сидит женщина, лицо которой закрыто черной полумаской. Потом она поднимается и с недюжинной силой начитает разрывать куски картона. Следующие тридцать минут она будет складывать из огромных тяжелых листов картона дом. Короткая черная кожаная юбка и красная куртка панков, высокие сапоги-ботфорты, рукавицы, – все вместе отдаленно напоминает латные рыцарские доспехи: внешний вид Фии Менар отсылал к Жанне д’Aрк с картины художника прерафаэлита Милле, и вообще к мифу женщины-воительницы. Сама она говорит об « Афине-панк ». В любом случае, сцена для Фии – поле битвы всегда. Листы картона реально очень тяжелые, и она реально передвигает и складывает их напряжением и усилием своего тела. На авансцене микрофоны, усиливающие все шумы – и звук от ленты скотча, которым заклеиваются cтыки картона, и тяжелое дыхание после выполненного физического усилия. Операция требует силы и невероятной точности движений – потому что нужно одновременно сдвигать картонную массу и закреплять высокие штыри, которыми она оперирует, как акробат шестами, или, если продолжить тему амазонки, как рыцарь копьем.
Потом, когда коробка дома будет построена, еще минут двадцать Фиа будет пытаться передвинуть эту махину по сцене- и все это время зрительный зал с какой-то невероятной завороженностью следит за процессом, иногда словно подбадривая, иногда осмеивая- глядя на ее усилия и потуги, зрители похихикивают – осилит ли Сизифов труд сия ослица? Она осиливает. Потом забравшись во внутрь займется отделкой – мы слышим звук электрической пилы, которая делает одинаковые горизонтальные разрезы по всему периметру. Еще немного и к нашему удивлению коробка дома принимает очертания Парфенона с колоннами. Далее какое-то время Фиа вместе с нами созерцает свое создание. Именно вместе с нами – мы были вместе, мы тоже становимся протагонистами художественного воображения, пространства, созданного артистом. А потом из-под колосников прольется дождь – сначала несколько капель скатится с крыши, и вслед за ними целый поток. Она стоит лицом к зрительному залу, словно застыв от происходящего, тогда как в режиме реального времени на наших глазах Парфенон начинает заваливаться и опадать под громовой рокот. Далее на сцену идут клубы ледяного дыма – поеживаясь, зрители накидывают пальто. А Фиа вдруг окажется внутри руин, чтобы вынести оттуда черные шесты-опоры. Окутанный плотным туманом на сцене остается темный остов разрушенного дома. Нашего Парфенона, нашего дома. Греции как праматери нашей цивилизации. В молчании она долго бесстрастно всматривается в зал. Никакой подсказки. Никакого месседжа. Потом в полной тишине низко кланяется.
Вот и все, что осталось от европейской утопии? От Греции, как праматери европейской цивилизации? Или это о хрупкости всего созданного совместным сизифовым трудом людей на протяжении веков? Образ настолько сильный, что вряд ли нуждается в вербальном дополнении. И тут, видимо, не стоит вслушиваться даже в туманные объяснения самой артистки (читаем в программке, что идея спектакля возникла на стыке предложения от арт-проекта в Касселе Documenta 14 «Учиться у Афин» (размышление о Греции и общеевропейском кризисе, о Европе после ДАИШа и невиданного наплыва мигрантов), и личных воспоминаний : ее дед погиб в 1943 году во время ковровой бомбардировки союзниками города Нанта. Представить дом, который может вот так же в одночасье исчезнуть). Это первая часть проекта была показана в Касселе в июле 2017. Два следующих перформанса будут названы «Храм Отца» и «Запрещенная встреча». Фиа уточняет, что хотя весь проект носит условное название «Имморальные сказки», речь в нем ни в коем случае не идет ни о морали, ни о любом другом дидактическом сюжете.
Crédit photo: Jean-Luc Beaujault