3-28 ноября 2021 – Théâtre de la Porte Saint-Martin; 27- 29 октября 2022 – Domaine d’O, Montpellier; 9 – 18 ноября 2022 – TNP, Villerbanne;9- 10 декабря 2022 – Centre Culturel d’Uccle, Belgique
Théâtre de la Ville, где уже который год продолжается ремонт, представляет на сцене Théâtre de la Porte Saint-Martin ( один из историчeских парижских театров бульваров) « Короля Лира » в постановке Жоржа Лаводана/Georges Lavaudant. Этo третье обращение режиссера к пьесе Шекспира, после Гренобля (1975) и Одеона-театра Европы (1996), которым он руководил по 2007 год . Нового Лира Лаводан поставил на Жака Вебера, актера огромной харизмы и популярности. И пригласил несколько человек из « банды Jo » -как называют во Франции актеров, с которыми он работает на протяжение многих лет.
Пустая черная сцена, несколько простых деревянных стульев и лавка, с колосников спускаются декоративные абстрактные панно. Традиционный, очень классический по стилю спектакль, и никакой метафизики. История короля, увлекшегося мнимостями, а потом за это расплатившегося. Король понимал жизнь как театральное представление, где у него всегда выигрышная роль, а остальные должны по правилам подавать реплики. Вот первая сцена: в свете прожекторов, под треск старого кинопроектора, призванного увековечить торжественный момент, патриарх Лир – импозантный пожилой мужчина в смокинге, приготовился сыграть очень светский спектакль « передачи королевства дочерям ». Причем в театре Лира нарочито переигрывают, как в старом театре бульваров (а мы как раз на бульваре).
Две старшие играют по законам жанра, патетически объясняясь в любви к отцу. Но младшая Корделия позволяет себе сказать просто: люблю, как и подобает дочери. Король воспринимает это выпадение из стиля как выпад против него лично. Отдает царство двум другим дочкам. Младшенькая плачет, как ребенок, пока ее не уведет Король Французский. А дальше происходит то, чего Лир как раз не ждал от старших дочерей – они в одночасье меняют правила игры. С колосников спускаются новые костюмы – коктейльные платья из шелка и тафты отброшены, Гонерильи облачается в строгий плащ из шинельного драпа. Регана – в обтягивающий фрак и короткие панталоны наездницы, из такой же грубой ткани. И все дальнейшее, что случается с Лиром – не королевские игры, а подлинная ненависть Реганы ( Грас Сeри/Grace Seri здесь откровенно примеряет маску отъявленной злодейки) и настоящая решимость Гонерильи отомстить венценосному паяцу- и вернуть на грешную землю. Но если обе – откровенные стервы с садомазохисткими склонностями, Гонерилья – Астрид Бас/Astrid Bas – играет более сложную партию, как будто где-то в глубине души ее грызет чувство вины и мешает наслаждаться победой.
Вся драма Лира – что он так обманулся, и так был обманут самыми близкими: о том, что прозревает в одночасье всю горечь людской юдоли вообще нет и речи. Жак Вебер всегда очень конкретен. Он даже Беккета играет как лирическую эмоциональную исповедь. И Лиру он отдает свою неотразимую актерскую и мужскую харизму. Делает его очень человечным. Вебер, привыкший к мольеровскому репертуару, играет очень ярко, сочно. И мы сострадаем не бедам мира, а вот этому конкретному Лиру, с непокрытой головой, в ночной рубашке, который теперь глубинным страданием своим заслужил нашу любовь и милость. В сцене бури мощный харизматик превращается в трогательного старика. Безумие Лира – обретение трогательной человечности. Спектакль о старости тоже, оттого предполагающий эмоциональное сострадание герою. (Старость, но не немощь – я вспомнила, как 80-летний Мишель Пикколли играл Лира, там было много именно старческой немощи не персонажа, актера). Трагедия не монументальная – очень домашняя.
Все происходит очень быстро, ритм подстегивается забойной музыкой и юркими проходами туда-сюда шпионов обоих кланов. (Правда, тема шпионов так и остается непроясненной). Все театрально преувеличенно – кровь на лице Глостера, каламбуры шута, подобные мюзик-хольным репризам, вычурный дендизм дворецкого Гонерильи, Освальда, и Эдмунд – злодей из мелодрамы. Роль старика Глостера тоже исполняет знаменитость, Франсуа Мартуре/François Marthouret, актер игравший у Витеза и Брука, постоянный спутник труппы Лаводана. Но и его Глостер – персонаж старого театра: вот глаза страшные, окровавленные, а переживания – красивые, условные. На этом фоне диссонансом смотрится Кент с его внутренней несуетностью, больше похожий на восточного мудреца, чем на элегантного царедворца, – в этой роли актер сенегальского происхождения Бабакар М Бе Фалль/Babacar M’Baye Fall.
Семейная трагедия быстро движется к финалу, неожиданно одарив нас батальной сценой с использованием стробоскопа. Корделия Бенедикт Гильбер/ Bénédicte Guilbert появляется в этом развинченном мире в том же воздушном белом бальном платье, что и в начале. Только уже как дева- воительница – левая рука закована в латы, она сражается наравне с мужчинами, при этом оставаясь, как и раньше, вне театрально-патетических игр отцовского двора. Тело убитой Корделии в облаке белого газа, которое прижимает к груди изо всех сил безутешный отец – очень поэтичная концовка для этого « Короля Лира ».
Парадоксально, но перевод от драматурга Одеона Даниэля Лоаязы/Danial Loayza как раз стремится освободить текст от традиционных французских поэтических красивостей, возвращаясь к вещности шекспировского воображения, с включением грубой, как сказали бы сегодня, нецензурной лексики.
Crédit photo: Jean Louis Fernandez