17-28 декабря – Théâtre National de Chaillot

В преддверии Нового года на сцене Национального Театра Шайо состоялись гастроли знаменитой израильской труппы Batsheva Dance Company. С большим успехом были показаны две программы – «Naharin’s Virus» и «Decadance Paris». Они включали главные постановки Охада Нахарина, выдающегося хореографа и руководителя труппы. Артисты продемонстрировали высокое исполнительское мастерство в широкой панораме хореографических произведений талантливого мастера. 

Информация на сайте :  

      Труппа Batsheva Dance Company была основана в Тель-Авиве, благодаря совместной инициативе и активным усилиям двух знаменитых дам – баронессы Батшевы де Ротшильд и Марты Грэхем, одной из основоположниц национальной сценической хореографии США. В конце 50-х годов Батшева занималась в Школе современного танца Грэхем в Нью-Йорке, затем была принята в её труппу. Богатая баронесса финансировала многие постановки М.Грэхем, а также гастроли её труппы. Батшева организовала выступления в Израиле, и в Тель-Авиве создала  танцевальные курсы, которые возглавила М.Грэхем. В 1964 году родилась труппа Batsheva Dance Company. Она объединила выпускников танцевальных курсов М.Грэхем, которая дала им право исполнять её постановки. Благодаря необычайной энергии и экспрессии, труппа вскоре приобрела международную репутацию. Репертуар стал обогащаться произведениями разных хореографов.  В 1990 году труппу возглавил Охад Нахарин. Он обучался в Школе современного танца Грэхем в Нью-Йорке, затем в Школе М.Бежара «Мудра» в Брюсселе. Карьеру танцовщика начал в израильской труппе Bat-doe, затем начал выступать за границей. В 1980 году основал свою труппу, в которой дебютировал как хореограф. Имея музыкальное образование и одержимый страстью к движению, О.Нахарин создал свой особый танцевальный язык «Gaga», пластическую манеру исследования ощущений и возможностей тела, на базе которого осуществил постановку ряда хореографических произведений. Творчество О.Нахарина произвело переворот в израильском танце, ознаменовало новую эру в истории Batsheva Dance Company и в искусстве современной хореографии. Пьесы О.Нахарина идут с огромным успехом на многих престижных сценах мира, например, в Нидерландском театре танца, Большом театре Женевы, Парижской опере. Репертуар труппы Batsheva Dance Company составляют постановки О.Нахарина и приглашенных хореографов; среди них, в частности, Иржи Килиан и Уильям Форсайт. О.Нахарин постоянно работает с Ави Йона Буэно (художник по свету) и Ракфетом Леви (автор сценических костюмов). Произведения хореографа завораживают богатой фантазией, бурной энергией и яркой экспрессией. В 2013 году труппа Batsheva Dance Company впервые выступала на сцене Национального Театра Шайо: в рамках фестиваля Sur les frontières (На границах) были показаны две пьесы – «Sadeh 21» и «Deca Dance», которые произвели впечатление хореографического взрыва.

      «Naharin’s Virus» («Вирус Нахарина»)

     Спектакль, созданный 13 лет тому назад, является одним из самых загадочных в творчестве О.Нахарина. В основу постановки положена философская пьеса «Outrage au public» («Публичные ругательства»), написанная в 1966 году выдающимся австрийским драматургом Петером Хандке. Сложный, сильный текст малоизвестной пьесы, отрицающей театр и его иллюзии, заполняет все сценическое пространство и дирижирует развитие хореографического действия. Оно выстроено весьма своеобразно и длится 70 минут. Представление идет под фонограмму, на которой смешены текст и музыка – народные мелодии в обработке арабо-израильского композитора Хабиба Алла Джамяля, а также современные и классические произведения. Хореограф выбрал большие монологи, которые, согласно его концепции, должны помочь публике понять – в каком мире мы живем. Спектакль исполняют 13 артистов, одетых в облегающие светлые комбинезоны с высокими черными чулками, похожими на сапоги. Находясь как бы под гипнозом драматического текста Хандке, виртуозные исполнители составляют пластические композиции, такие же рафинированные, как и линии, которые они почти непрерывно рисуют мелом на черной стене сценического задника.

     В начале представления в освещенном зале звучит, в качестве увертюры, ритмичная мелодичная арабская песня: она создает чарующую атмосферу радости и красоты жизни. Поднимается занавес и зрительный зал охватывает холодная тишина, в которой порой раздаются одинокие отдаленные звуки. На белой сцене в окружении черноты появляется танцовщица; она тщательно вычерчивает на черном заднике тонкую линию, как бы линию своего одиночества в жизни. Сцену заполняют артисты: каждый из них является соавтором хореографа, поэтому исполняет свои собственные вариации, отражающие многочисленные воспоминания и личные события. Несмотря на широту и сложность танцевального действа, спектакль имеет целостную форму и проистекает в едином русле, которое формируют тексты П.Хандке. В финале представления идет страстный и чрезмерно длинный монолог, что позволяет детально рассмотреть черный задник, полностью исчерченный абстрактными рисунками. Среди графической какофонии красуются мощные огромные буквы, составляя слово «ПАЛЕСТИНА». По окончании представления  я задал Охаду Нахарину вопрос: «Свой спектакль Вы адресуете публике. Что Вы ждете от нее?». Ответ был лаконичным, но ёмким но сути: «Я жду понимания моей хореографии, понимания моей концепции пространства и движения».  

          «Decadance Paris»

     Вторая программа состояла из десяти танцевальных картин, поэтому и получила название «Decadance Paris», в котором слово dance (танец) стоит с приставкой deca (десять). Предыдущая программа «Deca Dance», покорившая многие столицы мира, была несколько изменена и теперь предстала в расширенном варианте – более продолжительном, более напряженном, более впечатляющем. Хореограф включил в программу наиболее дорогие и памятные для него танцевальные картины. Представление составили 10 фрагментов из семи произведений О.Нахарина, ставших как бы визитной карточной Batsheva Dance Company: «Sadeh 21» (2011), «Zachacha» (1998), «Bolero» (1983), «Mabul» (1992), «Three» (2005), «Naharin’s Virus» (2001), «Zina» (1995).    Хореографический дивертисмент, цельный и органичный по структуре и содержанию, представляет широкую панораму творчества О.Нахарина и разнообразие источников вдохновения, а также специфику танцевальной лексики и сценической эстетики. Картины следуют не в хронологическом порядке их создания, а в соответствии с хореографической концепцией О.Нахарина. В этой композиции он исследует «иллюзию красоты и узкой границы, которая разделяет безумие от здравого смысла». В музыкальном плане хореограф охватывает обширные просторы – от электризующего израильского треш-метала до умиротворенного итальянского барокко. Превосходно скомпонованную, необычайно разнообразную и красочную фонограмму составили музыкальные произведения – от возвышенных сочинений Вивальди до красивых мелодий маримба в стиле Стива Рейха, а также популярные песни – от зажигательной еврейской «Hava nagila» до пламенной кубинской «Ча-ча-ча».   Представление идет 80 минут без антракта и доставляет публике большое удовольствие. Танцевальные картины, искусно сотканные из  причудливых движений и жестов – от бурных и страстных до интимных и нежных, представляют собой удивительные загадочные иллюзии с обилием пластических новаций. Необычайно энергичный и чувственный, танец О.Нахарина, всегда напряженный по экспрессии тела и души, становится его собственным театром. Нельзя сказать, что все 10 танцевальных картин производят сильное впечатление. В частности, под музыкально-вокальный фрагмент из Вивальди проистекает мягкое акробатическое трио, которое два танцовщика и танцовщица могли бы  также исполнять под любые красивые мелодии, ибо в абстрактном танце отсутствует барочная эстетика. Под «Болеро» Равеля, звучавшее в оригинальной аранжировке, идет женский дуэт. Насыщенный жесткой гимнастической лексикой, он выглядит однообразным: несмотря на гипнотическое крещендо в музыке, в дуэте не ощущается адекватного нарастания пьянящей чувственности. Холодный камерный танец не передает красоту и масштаб гениальной музыки.

     Не могу отказать себе в удовольствии прокомментировать три наиболее яркие танцевальные картины. Одним из первых был показан впечатляющий фрагмент из спектакля «Naharin’s Virus». На освещенной авансцене появились замершие в прямой линии 11 танцовщиков. Под мелодичную арабскую песню артисты стали выскакивать из линии для показа коротких эксцентричных соло. Периодически они все вместе делали синхронные жесты: слегка присев, страстно и ритмично сотрясали кулаками, извергая вопли. Затем пошли серии экспрессивных прыжков, исполняемые поочередно двумя группами. В финале артисты медленно и нехотя отступили в глубину сумрачной сцены, истерично выкрикивая и размахивая кулаками, тем самым выражая свой протест существующей несправедливости.  Последующая танцевальная картина доставила всем неожиданную радость. Под популярную лирическую песню на сцене появились 13 артистов, элегантно одетых в черные костюмы и шляпы. В зрительном зале загорелся свет: блуждая среди публики, артисты выбрали себе партнерш, вышли с ними на сцену и начали танцевать под горячие аплодисменты публики. Зазвучала ритмичная музыка «ча-ча-ча»: артисты стали исполнять синхронные вариации, партнерши – свободные импровизации. Под американскую песню пары вышли на авансцену, красиво жестикулируя. Затем на сцене образовался живописный ансамбль, в центре которого солировала очаровательная пара – высокий танцовщик и маленькая бабуля. Она нежно прижалась к его груди; они страстно исполняли эффектные па, порой бабуля взлетала над сценой…Смелая дама вызывала всеобщие симпатии, публика её ободряла дружескими возгласами. Постепенно все партнерши, кроме бабули, покинули сцену; артисты продолжали синхронно танцевать в одиночестве, стоя спиной и обнимая свои плечи. Вдруг они все разом упали. Бабуля, стоя над телом своего партнера, печально поаплодировала и медленно покинула сцену. Зал ревел от восторга, гремели овации!

      Для завершения статьи прокомментирую знаменитый «танец со стульями», ставший эмблемой Batsheva Dance Company благодаря многочисленным возобновлениям. Как бы в состоянии глубокого транса, артисты труппы, включая и самого О.Нахирина, сидят на стульях, расставленных по сцене полукругом. Танцовщики в черных костюмах и шляпах выглядят как религиозна группа хасидов, собравшихся в синагоге для исполнения ритуала. Под мощные ритмы барабанов звучит Echad mi yodea, пасхальная еврейская песня в аранжировке израильской рок-группы Tractor’s Revange. Дерзко сбросив шляпы, артисты, как будто заражая друг друга, поочередно (по цепочке) вскакивают и делают взрывные движения: тела вспыхивают, корчатся и в изнеможении падают на стулья. При этом танцовщики еще и поют. Цикл с пластичными взрывами тел многократно повторяется, и каждый раз крайний в группе артист падает на пол, другой – вскакивает на стул. Постепенно танцовщики синхронно сбрасывают свои пиджаки и бросают их перед собой в общую кучу, потом туда же летят ботинки, затем рубаки и, наконец, брюки. Гипнотическое ритуальное действие завершается, уступая место умиротворенным абстрактным вариациям. Их исполняют шесть парней под звучание метронома, который как бы отмечет славное 50-летие Batsheva Dance Company.  

 

Crédit photos : Maxim Waratt, Gadi Dagon