17 декабря – 8 февраля 2015 – CDN Teatro Maria Guerrero

      Вопреки распространённому мнению, пьеса Ионеско « Носороги », написанная в 1959 году, впервые была поставлена не во Франции, а в Дюссельдорфе. И только год спустя состоялись две громкие премьеры: в Париже в Одеоне «Носорогов» поставил Жан-Луи Барро, сыгравший также роль Беранже, в Лондоне в Royal Court  –  Орсон Уэлс с Беранже – Лоуренсом Оливье. Премьера в Мадриде состоялась в 1961 году в театре Maria Guerrero (постановка Хосе Луиса Алонсо). 53 года спустя новый художественный руководитель театра Эрнесто Кабальеро вновь обратился к пьесе Ионеско – судя по бурной реакции публики, « Носороги » (Rinoceronte) сегодня актуальны, как некогда. 

     Кабальеро,который является также автором испанской адаптации,  сильно сократил текст (спектакль идет 2 часа), убрав в основном словесную игру -повторения,  и отсылки к современной Ионеско Франции 50-х годов. Не могу судить о качестве перевода, но в смысле ритма спектакль  от этого явно выиграл. История про носорогов, в которых один за другим превращаются жители маленького провинциального городка, начинается как легкомысленное фарсовое действо в стилистике старого реалистического театра. Разве что  игра с залом немного разбавляет монотонность происходящего: зрительница, буржуазная дама в широкополой шляпке, нарочито шумно ищущая свое место, становится Домохозяйкой, девчонка, вбежавшая посреди действия, которую билетёрша усаживает в первых рядах – Дэзи…Но где-то к середине спектакль словно соскальзывает с проторенной колеи  к более современному способу игры, сохраняя лёгкость дивертисментных форм: Кабальеро выхватил из диалогов отдельные реплики персонажей и превратил в интермеццо между сценами –так, в отдельный клоунский номер выделен весь каламбур Логика из эпизода в кафе. Или встреча Старого Господина и Дамы (Домохозяйки), которые нежно прижавшись друг к другу, танцуют вальс, не обращая внимания  на носорогов. Но когда Дама повернётся лицом к залу, у нее тоже появится рог.

     Сценографическое решение Пако Азорина подчиняется тем же правилам расширения смысла, что и мизансцена: в начале – самый банальный столик уличного кафе на фоне белого экрана, закрывающего все зеркало сцены. Сквозь него угадываются контуры воздушной металлической конструкции лестничной клетки. Эта затейливо придуманная конструкция, состоящая из лесенок и площадок разных уровней, и станет игровой основой следующих сцен – в офисе Беранже и в его квартире, позволяя по прихоти режиссера и сюжета менять конфигурацию пространства. (Сам  Эрнесто Кабальеро  называет эту конструкцию «клеткой человеческого зверинца»). Но главная придумка этого спектакля – сценическое пространство продолжено двумя узкими проходами, идущими с двух концов авансцены вдоль всего  зрительного зала. Что позволяет играть не просто с  залом, но в  самом зрительном зале: пространство персонажей Ионеско становится также нашим общим пространством, среди нас и Беранже, и Месье Папийон, и носороги, конечно, тоже. Беранже  в испанском спектакле- не романтический герой, не рефлексирующий неврастеник, вообще ничего от харизматичной личности в нем нет. Так, обычный человек из толпы, как все –пройдешь мимо, и не заметишь. И борется он не против экзистенциального зла мира, как модно было показывать в постановках последних лет,  а всего-то за свободу оставаться самим собой, быть не таким, как все. 

            Квадрат комнаты Беранже создается путем сдвигов внутри металлической конструкции. Здесь, под резким светом дневных ламп, его территория, территория свободы, жизни, любви (к слову, эпизоды Беранже с Дэзи лишены чисто словесной риторики, это настоящая страстная любовная сцена, в продолжение которой, после затемнения, мы находим любовников в постели). Что не мешает им в дальнейшем предаваться  яростным спорам –быть или не быть носорогом. Но пока в квартирке Беранже спорят, площадки лестничной  клетки под звуки блюза заполняют элегантные,  ярко по-театральному одетые люди, занятые самыми обыденными вещами: кто-то убирается, кто-то читает газету, кто-то просто вышел на вечернюю прогулку. Но у всех при ближайшем рассмотрении отсутствует лицо – вместо него нечто вроде намотанного черного чулка.(Как на картинах Рене Магритта). И каждый раз, когда в тексте Ионеско речь идет о страшных пробегах носорогов, которые видит и слышит Беранже, мы наблюдаем шествие вдоль сцены этих элегантно одетых красивых людей без лиц. Превращения в носорогов  совершаются не где-то за сценой. Фантомы Ионеско принимают вполне узнаваемый облик человека с улицы.

     В первых постановках, когда в Европе еще свежо было воспоминание о войне,( а в Испании правил Франко), в «Носорогах» увидели в первую очередь антифашистскую направленность. С течением времени акценты сместились, сегодня «Носороги» читаются как парабола  обо всех формах тоталитаризма, о праве на свободу оставаться самим собой. В спектакле Кабальеро носорогизация –это психология массового сознания, диктат «политкорректности» и большинства. Бунт Беранже- против стандартизации мышления, пытающегося превратить человека, со всеми его несовершенствами, слабостями и  чувствами, в красивенький стандартный товар, против исчезновения индивидуальности в массе, толпе. Массовое, набирающее размах оносороживание в постановке Кабальеро выглядит не как сюрреалистический фантазм, а вполне обыденная, заурядная  реальность. Они даже голосуют – в одном из  интермеццо мы увидим носорогов, стройно выстроившихся у выборных урн. Кто сказал, что демократия  спасает от тоталитаризма единой мысли? А ближе к финалу мы увидим носорогов, которые спокойно усаживаются в первых рядах, и с удовольствием смотрят спектакль по Ионеско. Вообще, они внешне совсем не отпугивающие монстры, наоборот, но разве диктат их от того  менее страшен? 

К концу пространство комнаты   все более сужается. А свой финальный монолог  (Я последний человек, и я останусь человеком до конца! Я не сдамся!) Беранже произносит в тот момент, когда на открывшейся нашему взору крыше уже стоит в полный рост огромный носорог, и его вес начинает зримо продавливать потолок.

Вместо послесловия. Когда эта статья была закончена, обрушилось известие: в самом центре Парижа (совсем недалеко от моего дома) группа неизвестных, вооружённых автоматами Калашникова, ворвалась в редакцию «Charlie Hebdo», и в упор расстреляла  сотрудников сатирической газеты, единственных на сегодняшний день во Франции открыто осмелившихся выступить против пророков исламского фанатизма. Носороги уже давно среди нас.

 Crédit photos: Centro Dramatico Nacional