22 апреля-14 мая –Théâtre de la Ville ; 8 –  22 августа – Edinburgh International Festival

Жюльетт Бинош играет Антигону в трагедии Софокла,  которую поставил на нее в Лондонском «Барбикане» с английскими актерами фламандский режиссер Иво ван Хове. Странный спектакль. Разрекламирован он был давно, и  это понятно – знаменитая французская актриса, выдающийся режиссер: его  последняя работа, «Мария Стюарт», показанная в Париже в марте, еще раз  подтвердила репутацию директора Амстердамского Toneelgroep как одного из лучших сегодня режиссеров Европы. Особенный акцент делался на то, что Бинош играет на английском языке, как если бы это обстоятельство могло иметь хоть какое-то влияние на качество спектакля. Говорят, английский у актрисы в самом деле хорош. Что до постановки – в ней оказалось много больше от шумного рекламного проекта, чем он серьезного театра, к которому приучил нас ван Хове.

     В «Антигоне»  Софокла речь идет о том, что после смерти царя Эдипа, его два сына договорились править в Фивах  по очереди. Но в конце первого года правления старший брат, Этеокл отказался уступить место младшему — Полинику. Тот привел под стены родного города войска заклятых врагов. Враг отбит, оба брата погибли в бою. Правление принимает дядя братьев, Креонт. Он повелевает похоронить героя Этеокла с почестями, а труп изменника Полиника бросить на растерзание диким зверям. Любой, кто осмелится предать тело Полиника земле — будет казнен. Но кто-то ночью осмелился накрыть тело убитого землей. Выясняется, что это его сестра: царевна Антигона хочет во что бы то ни стало похоронить брата, ведь оставить тело непогребенным — грех против Богов. 

     Пролог очень сильный: Антигона- Бинош появляется на сцене в порывах сильного ветра, несущего из пустыни  клубы песка. Над сценой – огромный светящийся  диск луны. Потом, на наших глазах он накроется черной сферой, и из под нее выйдет яркий слепящий  диск солнца. Это впечатляет. В сущности, это все, что остается в этом спектакле от трагедии, от незримого присутствия божественного порядка и законов, о которых речь идет у Софокла. В спектакле Иво ван Хове речь идет о драме в человеческом измерении, домашней трагедии, произошедшей в семье фиванского правителя Креонта. Это связано не  только с общим  режиссерским решением – высокий стиль Софокла адаптирован канадской писательницей Анн Карсон до современной драмы, не перегруженной метафорами и прочими изысками античной трагедии.  

     Мизансцена –холодная, суховатая и стильная. Действие развивается на трех уровнях. Первый – на длинном пустом помосте сцены; второй – вдоль  авансцены: здесь  расставлены  книжные полки, столы, кресла. Это бюро Креонта и его советников. (Что бы не ставил ван Хове, Шекспира, Шиллера или  как вот сейчас, Софокла, действие происходит здесь и сейчас, в нашей с вами современности). Третий уровень образует постоянный  видеоряд на заднике,  аккомпанирующий  настроению каждой сцены: едва видимые силуэты людей, двигающихся в толпе, в тумане, или вдоль заснеженных улиц города (потрясающпя работа   сценографа и художника по свету Яна Версвейвельда и видеаста Тала Ярдена), мертвые пейзажи каменнистой местности или безлюдной, отчаянно унылой степи.  А на сцене мертвое окровавленное тело Полиника,  над которым  Антигона  будет – медленно,подробно- совершать ритуал омовения и приготовления к  погребению: запах курящегося на сцене ладана еще долго будет чувствоваться в зрительном зале. Антигона- та, что способна сказать нет политику, бросить  личный вызов логике государства. Антигона Бинош совсем не воительница. Ее царевна в черных одеждах   с самого начала несет на себе печать смерти,  она больше связана с миром потусторонним, куда уже ушли ее мать, и отец, и братья, чем с миром земным.

     Антигона изначально считает себя мертвой, потерянной для всего живого, в том числе и для жениха, Гемона. Это не столько выбор, сколько следование внутреннему зову, повиновение общей трагической судьбе семьи Эдипа. В сцене самоубийства Антигона произносит похоронное причитание по себе самой, и ложится в могилу –ту, где только что лежал Полиник. Бинош играет яростно, эмоционально, но  играет личную драму Антигоны, масштаб трагедии ей, как и всей постановке в целом,  не ведом.  Бинош во второй части –босая, в свободном платье-тунике. Все остальные, и мужчины, и женщины, одеты с иголочки  в элегантные городские костюмы.  Такой же контраст и в исполнении между эмоциональной Бинош и более холодной манерой всей английской труппы. Креонт, свидетель кровавой вражды братьев в борьбе за власть,  хочет изменить родовой уклад, ввести верховенство Закона, которому должны подчиняться все граждане Полиса, от  простого стражника до царевны. Дилемма: как совместить закон нравственный, неписанный, и Закон   писанный, закон государства. Креонт у ирландского актер Патрика О’Кейна – персонаж сложный. Хочет быть «просвященным монархом», принести народу мир и покой, но управляет Полисом подобно тому, как ранее возглавлял фиванское войско (режиссер специально вспоминает, что Креонт был военачальником, и теперь хочет перенести законы воинской дисциплины на управление государством). Можно сказать иначе – он хочет перенести законы эффективного менеджмента в социальную  жизнь. А это, словно говорит нам ван Хове, невозможно, потому что связи между людьми -моральные, психологические- сложнее, и не укладываются в рациональную схему. 

     Креонт ставит интересы государства выше  всего, в том числе  выше неписанных законов божеских. Встреча с прорицателем заставляет его изменить решение: он приказывает похоронить Полиника, но уже поздно. Антигона мертва, его сын  Гемон— жених царевны, убивает себя мечом на трупе невесты, жена Креонта, не выдержав гибели сына, тоже покончит с собой. Уверенный в себе и свой правоте, не знающий колебаний правитель в финальной сцене исходится криком, как раненый зверь. Креонт заканчивает,  как человек сломанный – драма Креонта, которая разыгрывается в конце, лишь немного разбавляет  общую суховатую  атмосферу на сцене. Как всегда в спектаклях ван Хове, рядом с визуальной партитурой выстраивается звуковая (Даниэль Фрейтаг): музыкальное сопровождение вызывает здесь постоянное гнетущее чувство тревоги, опасности. В финале, когда станет ясно, что Креонт проиграл, заплатив за ошибку самую высокую плату, спектакль неожиданно полностью сменит регистр: на экране высветятся яркие огни большого современного города, а минималистский звуковой ряд взорвется меланхолической балладой Боба Дилана.

     В сущности, самое интересное у ван Хове- трактовка Хора. Не Масса, «Хор старейшин Фив», как сказано у Софокла, но отдельные личности, граждане Полиса, которые поочередно вступают в спор за судьбу Антигоны и Креонта. Все исполнители, за исключением Креонта, берут на себя поочередно роль Хора.  Даже Бинош после смерти Антигоны  вдруг подымается,  с живостью присаживается на авансцену лицом к залу, чтобы стать персонажем Хора, Вестником несчастий  Креонта. Софокл был однозначно на стороне Антигоны. По ван Хову, получается, что и Правитель, и Антигона, каждый по-своему правы и неправы. Ответ лежит где-то посередине:«социум не может регулироваться только эмоциями, точно также, как он не может регулироваться только рациональными установлениями. Правда- между двумя этими крайностями». В программке совсем неожиданно режиссер проводит параллель с катастрофой самолета Malaysian Airlines прошлым летом на Украине. Тела  погибших пассажиров  целую неделю оставались  гнить под солнцем из-за того, что там продолжались военные действия. Но когда все останки были наконец перевезены в Голландию, тело каждого погибшего  было  уложено  на отдельный катафалк, и этот похоронный кортеж проехал через всю страну, чтобы  продемонстрировать  почтение, высокоцивилизованное и человечное отношение к мертвым.

Crédit photos: Jan Versweyveld