4 февраля – 9 марта; 24 мая – 5 июля – Théâtre de l’Atelier
К столетию Маргерит Дюрас в парижском театре Atelier показывают трилогию режиссера Дидье Безаса «MARGUERITE DURAS – LES TROIS ÂGES – 3 SPECTACLES», включающую пьесы «Сквер», « Маргарита и президент » и «Саванна Бей».«Саванна Бей» (Savannah Bay) в постановке Дидье Безаса – настоящий дюрасовский шедевр. 86- летняя Эммануэль Рива дарит свою грацию героине Мадлен, а Анн Консиньи – ее юной внучке.
Саванна Бей (1982)- странный текст, текст-загадка. В спектакле, сделанном Дюрас, сводился воедино вербальный текст и физическое ощущение присутствия ее любимой актрисы, Мадлен Рено (не случайно, героиню пьесы тоже зовут Мадлен). Дюрас хотела, чтобы над всем господствовал голос, звук слова.
Про что пьеса? В «Саванне Бей», как часто случается у Дюрас, ничего не происходит. Диалог двух женщин, одна очень молодая, другая очень старая. Кажется, внучка и бабушка. Старая женщина – актриса. Всполохами проходит воспоминание о прошедшей жизни, жизни актрисы, но главное – воспоминание о той, которую звали Саванной. Savannah Bay – всего лишь бухта Саванна, но бухтой перевести невозможно, существует именно так, так заманчивое своей красотой словосочетание. Не случайно героиню, ту, к которой сводятся все нити разговора, именно так и звали.
Действие спектакля Дидье Безаса происходит посреди белого пустого пространства комнаты, в глубине которой, во всю высоту сцены, открывается узкий чёрный проем. Затягивающая пустота. Ещё есть стол, старое зеркало, стул. Посреди сцены – низкий помост или понтон. На него то и присела старая женщина. Эммануэль Рива в чёрном платье, на коленях накинуто что-то бордовое. Потом это что-то окажется вечерним платьем актрисы. Ничего старческого, лёгкость в движении. Каждое движение скупо, наполнено грации. Ничего лишнего. Позы почти скульптурны. Рива царственна в каждом жесте. В каждом слове.
Photo Natalie Hervieux
Квинтэссенция дюрасовской женщины, нежной и сильной, всегда неуловимой, прекрасной в каком-то запредельном понимании этого слова. Вне времени, вне возраста. Только музыка дюрасовского текста. Ни малейшей ложной ноты. Рива и Анн Консиньи настроены вместе на мелодию текста, как музыкальные инструменты, как если бы Рива вела драматическую скрипичную тему, а Консиньи вливалась в нее чистым отзвуком колокольчиков. «Mourir d’amour», умереть от любви, на фоне этой песни Эдит Пиаф начинается пьеса, и на ней же заканчивается. Savannah Bay, маленький город и бухта в Сиаме, и море, всегдашняя дюрасовская декорация для любовной истории: 16-летняя девушка и молодой человек познакомились на белом камне, омываемом волнами. Десятилетия спустя Мадлен, знаменитая актриса, вместе со своей юной внучкой, дочерью той Саванны, и тоже Саванны, вспоминает ту историю, вернее они постепенно проигрывают ее на два голоса, оживляют через слово всю историю этой любви: белый камень, светящийся посреди прозрачной воды, морская бездна, голубизна моря, и как Он впервые встретил ее, и как Он обнял ее, и как Она смотрела на него. И как умерла от любви, от полноты любви через год, утопившись в день, когда у нее родится дочь, здесь же, у белого камня в море. Чтобы стать для своего возлюбленного белым светящимся пятнышком внутри вод, наподобие того белого камня, вечного знака буддийского покоя, который памятен Дюрас со времен детства в Индокитае. Из-за невозможности рассказать произошедшее, потому что каждый раз рассказать – значить пережить заново, рассказ все время перебивается, или повторяется, начинается вновь, текст разбивается на короткие эпизоды, между которыми падает занавес сцены, и вступает длинная нота саксофона. Обнажена вся техника дюрасовской прозы –повторяющиеся мотивы, паузы, недосказанности, ритуалы слов, литания городов, где могла бы случиться история Саванны Бей. Весь ритуал воспоминания, каждый день повторяющийся, позволяет двум женщинам осознать бесконечную взаимную привязанность, и вместе пройти путь, в котором из разрозненных фраз, будто доносимых ветром, складывается полная картина страшной ночи самоубийства Саванны. Впрочем, с тем, чтобы тутже перебиться, стать чем-то расплывчатым. Когда Мадлен удивляется, что все произошло в Сиаме, девушка подправляет ее: «Саванна Бей – это везде. Где бы вы ни были». Как эта случайная встреча в Сиаме, много лет спустя, с незнакомцем, возлюбленным дочери, которую проигрывают на два голоса Мадлен и Девушка. Или может быть это вовсе не возлюбленный Саванны, а чей-то другой возлюбленный? И уже не ясно, было ли рассказанное Мадлен явью, или только одной из ролей, из бесчисленных ипостасей женщины-актрисы. Игра становится экзистенциальным актом. Каким был сам процесс писания для Маргерит Дюрас. Рива примеряет разные роли – теряющей память старой женщины, великой актрисы-дивы, несущей в себе тяжесть и красоту жеста своей дочери, проказницы, живущей памятью городов, где играла, и подмостков, которые то усиливают, то выжигают боль потери. Проигрывает главную свою роль – актрисы, играющей женщину трагической судьбы.
Персонаж актрисы Мадлен из пьесы сливается с личностью самой Эммануэль Ривы, с ее легендой. В эпизоде встречи с незнакомцем она уточняет, что приехала сюда, в Саванну Бей, на съёмки фильма, в котором ее партнером будет Генри Фонда. Причем фильм с тем же названием, и конечно, фильм про любовь. Черное пространство за помостом наконец открывается, это темнота съемочной площадки с двумя направленными лучами прожекторов. Тема кино в пьесе поднимает историю любви юной утопленницы до мифа, в спектакле на все происходящее накладывается прошлое самой Ривы, и он читается как парафраз легендарной роли самой актрисы в дюрасовском фильме Алена Рене «Хиросима, любовь моя». Фильма, с которого в 1959 году началась карьера Ривы, фильма, в котором трагедия Хиросимы уравнивалась с любовной драмой – в выжженных полях страсти и выжженной атомной бомбой Хиросиме царит тот же ледяной ветер. Любовь, как всегда, оказывается в дюрасовской логике предельным страданием. В финале спектакля, Мадлен уйдет по помосту в черное пространство между прожекторами, в пространство фикции, как единственную явственную реальность.
В интервью 1983 году журналисту Жиллю Костасу на вопрос, «вы полагаете, что Мадлен в самом деле мать девушки-утопленницы, о которой идет речь в пьесе», Маргерит Дюрас ответила: «Я думаю, что в этой пьесе нет персонажей. И вообще моя роль не сводится к полицейскому расследованию – была или не была она матерью той девушки. Моя роль в том, чтобы поведать, что такое любовь. Нет, наверное, ничего более сложного, чем описывать любовь. Почему? Да, потому что она как разменная монета всех произведений искусства. Между тем, именно этот сюжет наиболее из всех невозможный для описания…».