9  марта во французский прокат выходит  фильм о  писателе Селине «Луи-Фердинанд Селин. Два клоуна для катастрофы». Это четвертый полнометражный фильм Эммануэля Бурдьё. Философ по образованию, младший сын знаменитого французского социолога Пьера Бурдьё, он с юности вовлечен в театрально-киношную деятельность вместе с кругом близких друзей(группа Rive gauche), среди которых такие знаковые для французской культуры фигуры, как Дени Подалидес и Арно Деплешен. Бурдье-сценарист соавтор нескольких картин Деплешена, в том числе таких культовых, «Как я обсуждал мою сексуальную жизнь», «Эстер Кан», «Рождественская сказка». Среди фильмов Бурдье-режиссера самый известный, «Les amitiés maléphiques»(2006), в российском прокате-«Ядовитые дружбы». Новый фильм Бурдьё- первое обращение французского кинематографа к фигуре  Селина:«невозможное сосуществование абсолютной мерзости и абсолютной гениальности», как говорит сам режиссер. Конечно, тема очень деликантая, Селин – циник, мизантром, автор низменных  расистских памфлетов и «Путешествия на край ночи», одного из главных французских романов второй четверти ХХ века.

       

        Тему предложил продюсер, Жак Киршнер. Он рассказывал, что долгие годы решительно отказывался читать Селина.  Пока не услышал рассказ одного из своих родственников, выживших в концлагере – узники в Бухенвальде наизусть рассказывали  друг другу отрывки их « Путешествия на край ночи ». Таков парадокс Селина. Эммануэль Бурдьё и сценаристка  Марсиа Романо не стали делать байопик, а выбрали только один эпизод из  жизни Селина, тот, который был описан в автобиографической книге Милтона Хиндуса«L.-F. Céline tel que je l’ai vu , Селин такой, каким я его увидел», изданной в 1951 году (первоначальное название, «Увечный гигант»). После освобождения Франции Селина, как и всех коллаборационистов, ждет смертный приговор. Вместе с женой он  сначала бежит за отступающими немцами в Германию, а  после окончания войны – в Данию. Где его тут же отправляют в тюрьму. Американец Милтон Хиндус, молодой университетский профессор-филолог увлечен творчеством французского писателя и не слишком верит обвинениям в антисемитизме Селина. Он пишет предисловие к его последнему роману, и собирает подписи под петицией в поддержку Селина, подписанную многими известными именами американской литературы. Эта петиция сыграет решающую роль в освобождении Селина из тюрьмы. После чего между ними завязывается интенсивная переписка. Парадокс в том, что главный  адвокат  Селина, Хиндус – американский еврей. Выйдя из тюрьмы в 1948 году, Селин будет жить в убогой развалюхе посреди леса, недалеко от маленького городишки Корсор, в ста километрах от Копенгагена. Люсетт, жена писателя,  объясняет ему, что если он хочет когда-нибудь вернуться во Францию, то должен непременно  обаять Милтона. Ради этой операцию по соблазнению, американца приглашают посетить Данию, предложив  помочь написать эссе о Селине. Понятно, что тот с радостью соглашается: увидеть воочию своего кумира, тем более, что мысль о возможности написать сенсационную биографию Селина не может не подогревать воображение начинающего литератора. И Милтон Хиндус едет в Данию. Вот этот эпизод 1948 года, описанный самим Милтоном в его книге, и составляет сюжет фильма.

         На роль Селина  сам собой напрашивался Дени Лаван: в  течение нескольких лет он играл эту роль в моноспектакле по письмам писателя, озаглавленном «Заставить аллигаторов танцевать под флейту Пана». Собственно, Селин в фильме, ерник и злой клоун – продолжение того образа, что был найден в театре. Месье Дерьмо французской словесности, как назвал его коллега-критик, и абсолютный, от бога лицедейский дар Лавана соединились: актер играет этакого эпатажного, бурлескного провокатора, анархиста, которому доставляет особое удовольствие переворачивать верх дном  общественные нормы. Причем это эпатаж не столько интеллектуальный, но почти животный, физиологический – сродни тому, как эпатировал публику Месье Дерьмо, бурлескный монстр, сыгранный Лаваном в фильме Леоса Каракса «Holly motors». Любопытно, что в России выход в прокат фильма Каракса, известного своей одержимостью писателем Селином,  и гастроли спектакля Лавана  совпали во времени, что дало возможность критикам провести параллели между двумя персонажами. Лаван не отказывался,  признавая, что Месье Дерьмо и в самом деле может восприниматься как  своеобразное эхо Селина, который тоже не заботился о политкорректности, не сдерживал свои низменные импульсы,и мог вслух говорить вещи самые отвратительные.

       Бурдье не ищет внешнего сходства: Селин был импозантный, высокий, Лаван- маленький с внешностью чаплиновского бродяги, парижского клошара. Ключ ко всему фильму – во втором названии, «два клоуна для катастрофы» (цитата, кстати, от Селина). Лаван-Селин придумал маску клоуна, крикливое провокационное поведение, почти вульгарное, и исполняет так старательно, что явно  переигрывает. Нужно было быть человеком абсолютно наивным, как Милтон, чтобы так долго не понимать этого. Лаван здесь даже  не реальный человек, а литературный персонаж романа Селина -что не так уж противоречит правде: давно замечено, что доктор Детуш (настоящая фамилия писателя) сочинял не только романы, и что создание персонажа «Селин» тоже одно из его творений. Писатель из фильма Бурдье похож на литературного героя Селина. Именно этим режиссер оправдывает восхищение, испытываемое к нему американцем, который тоже видит не реального человека, со всем грузом его низости, а Фердинанда Бардамю из «Путешествия на край ночи».Тем ошеломительней его прозрение… Филип Десмелес (Philip Desmeules), англичанин, профессиональный актер театра, тоже совсем не похож  на настоящего Милтона. Тот был маленького роста, упитанного телосложения, а Десмелес – высокий, голубоглазый, в общем обаятельный американский парень, какими их обычно изображали в послевоенных фильмах. Милтон, с его благодушной наивностью и элегантными с иголочки костюмами -полная противовоположность Селину, напоминающему гротескового фавна. В фильме, содержание которого составляют встречи  и беседы между Селином и Милтоном, есть еще третий, немаловажный персонаж. Это жена писателя Люсетт Альманзор. Балерина Парижской оперы, встреченная им перед войной,  и  разделившая с ним все тяготы последнего периода жизни. У аристократичной Жеральдин Пайяс в самом деле осанка  и  стать   танцовщицы, ее Люсетт лишена сентиментальности и кокетства, но эта великолепная, настоящая  женщина (которая не может не привлекать  и  Милтона) абсолютно предана, абсолютно влюблена в Селина, и именно потому хочет спасти мужа от него самого. Люсетт здесь –своего рода добрый ангел  Селина. Но что может ангел против целой кучи демонов? Несмотря на все старания Люсетт, демоны рано или поздно выходят наружу. Но до этого будет своего рода романс на троих, апогей которого – невероятная сцена, когда  Милтону предложат присоединиться к обнажённым супругам, без всякого стеснения принимающим  ванну на открытом воздухе. Впрочем, никакой клубнички не последует, просто писатель и Люсетт, гедонисты-парижане, противопоставлены старомодной, немного пуританской морали Милтона: каждый раз возвращаясь в свою гостиницу, он добросовестно строчит на машинке любовные письма  в Америку жене, обсуждая с  ней события прошедшего дня.

        Очевидно, что Селина с его опытом жизни не может не раздражать наивность симпатяги  Милтона, его поведение избалованного ребенка, не познавшего  ни войны, ни настоящих страданий. И вот теперь приехавшего сюда, чтобы приобщиться к славе. В конце концов он заставит Милтона сполна заплатить по счету. Встреча с писателем оказывается для него тем испытанием, после которого, как в романах  воспитания, обычно происходит настоящее взросление личности  и встреча с самим собой.

           Чтобы драма с участием трех персонажей не казалась  слишком театральной, действие вынесено на натуру, и происходит не только в доме Селина, но также в гостинице, где поселился американский гость, и  на дороге, проходящей сквозь неуютный северный лесок-этот путь Милтон каждый день проделывает на велосипеде,  один или в сопровождении Люсетт. Не без курьёзов –  когда он падает с велосипеда, доктор Детуш с азартом, и я бы добавила, страстью лечит неловкого гостя, приговаривая, что всегда предпочитал  медицину литературе. Как ни странно, в этих эпизодах, Селин как будто сбрасывает маску вечного ерника, в его отношении к Милтону сквозит что-то близкое отцовской жалости к недотепе-сыну. Бурдье наставивает на этой двойственной природе отношения  Селина к американцу- жгучая смесь ненависти и неожиданно бог-знает откуда появившейся отцовской привязанности: в этот период предельного, отчаянного одиночества, на краю гибели( во Франции ему грозит смертный приговор) он не может в какой-то момент в самом деле не ощутить близости с Милтоном. Остается старая формула –гений и злодейство несовместимы. То, что принимают у графомана, у злобного неудачника, никак не вяжется с фигурой гениального писателя.  Бурдье трактует  антисемитизм  Селина не на уровне идеи, а как примитивный атавизм,  как часть его общей ненависти к миру и человеку. Но главный вывод фильма – литературный текст почти всегда выше его создателя. Об  этом же, кстати, косвенно говорил и   предыдущий фильм Эммануэля Бурдье, «Ядовитые дружбы».