5 ноября 2016 -21 мая 2017, 24 февраля – 20 мая 2018; 27 ноября – 8 декабря 2019, 18 – 22 декабря 2019 – Théâtre du Soleil, Cartoucherie
В театре Солнца новый спектакль, «Комната в Индии». Праздничный ритуал соблюден: у входа вас сначала встречают актеры, одетые как индийские пограничники, и сама верховная жрица, Ариана Мнушкина, потом, уже в холле театра – ганеша и расцвеченные разноцветными лампочками наивные картинки индийской мифологии, достойные Болливуда. Постановка, как обычно, создана методом коллективного творчества – только не здесь, в Cartoucherie, а в Индии, в Пондишери, куда Мнушкина увезла труппу в полном составе прошлой осенью, после 13 ноября: теракты в Париже настолько выбили ее из колеи, что она чувствовала, будто сходит с ума. Тема эта, очень личностная, будет присутствовать постоянно, собственно, спектакль начинается с ночного телефонного звонка, который в прямом смысле слова вытаскивает Корнелию, помрежа, с постели сообщением о терактах, в результате, что называется сошедший с катушек худрук театра, со значимой фамилией Константин Лир все бросил и исчез, и ей придется брать на себя руководство французской труппой, оставленной на произвол судьбы в Пондишери. (Почему в Пондишери? Ну, случается французам заехать на край света в поисках так сказать нового вдохновения. А тут такая накладка – режиссер пропал).
Весь спектакль и представляет собой сны Корнелии ( в этой роли одна из старейших актрис труппы, Элен Синк) о безумии сегодняшнего мира, вернее ночные галлюцинации, кошмары и видения, иногда прерываемые вторжением реальности, хотя на самом деле что есть что до конца не ясно. (И, конечно, действие сопровождается музыкой Жан-Жака Леметра, который, как обычно, расположился на сцене со своими экзотическими музыкальными инструментами)
Название нового опуса театра Солнца- «Комната в Индии», но спектакль не столько об Индии, сколько о современном мире вообще. «Как рассказать хаос мира, больше не поддающийся пониманию?» -так формулирует тему сама Мнушкина. Текст спектакля, словно нитка сайнетов, нанизанных один на другой, с повторяющимся рефреном: что может театр посреди хаоса мира? И в какую театральную форму должен вылиться рассказ ? Эти вопросы постоянно задает себя Корнелия, здесь своего рода альтер эго Мнушкиной. Преодоление космического страха происходит через смеховую культуру: как в карнавале, от злодеев избавляются через осмеяние. Вместо того, чтобы лить слезы, высмеем зло, предлагает нам театр Солнца. Террористы-смертники из Ирака, ссорящиеся из-за количества девственниц, которые им обещаны в раю, напоминают фарсовые перепалки у Мольера.
Съемки пропагандистского фильма о казни заложника, в котором главный джихадист никак не может правильно произнести текст, пока заложник, не выдержав, меняется с ним местами, сделаны в стиле наивной пародии. Пытаются вызвать к жизни даже смех телесный, раблезианский: посреди сцены помещена туалетная кабинка, куда, мучимая расстройством желудка, бегает прилюдно Корнелия. Смех существует на разных уровнях. Вплоть до самопародии на собственные страхи и фобии Мнушкиной через неумеху Корнелию, которая все четыре часа проводит в ночной рубашке, одолеваемая сомнениями по поводу своих способностей сочинить спектакль. Все это перемежается вторжением местных историй – то отец с бандой прислужников ищет дочь, чтобы запретить учиться в школе, которой руководит как раз хозяйка дома, где поселились члены французской труппы, то сама эта хозяйка оказывается жертвой кастовой вражды, вставшей когда-то между ней и возлюбленным. Есть тут и очень смешная и довольно смелая сатира на Саудовскую Аравию: как саудиты приехали набраться опыта по правам человека в Исландию, где встретивший их мэр не только сама оказалась женщиной, но и супруг ее, к их ужасу, тоже. Попутно язвительно вспоминают, что представитель страны, где женщин публично казнят за малейшую провинность, возглавляет комитет по правам человека при ООН, а Саудовский принц получает орден Почетного легиона от французского президента. Место действия – большая комната типичного колониального дома с огромными окнами, раскрытыми настежь, откуда то и дело являются пришельцы: жители города, обезьяны (напоминание о том, что станет с одичавшим человечеством, если не образумится? шутливая отсылка к одному из трех священных животных Индии?), исламские террористы. А то и вовсе сам Уильям Шекспир в сопровождении пажа (здесь завязывается забавная словесная игра вокруг « быть или не быть», типа «почему театр волнует нас или нет, -вот весь вопрос»), хотя сам великий драматург кажется в основном страшно удивлен, что его до сих пор помнят. Шекспир здесь совсем не случаен: чтобы преодолеть хаос мира Мнушкина призывает на помощь богов театра, спасается через театральную мифологию.
Прежде всего через весь спектакль проходят сцены из Тхеру Кутху (Theru Koothu). Эта форма народного театра деревенских жителей штата Тамил-Наду, на темы «Махабхараты», спетая, сыгранная и станцованная актерами труппы Солнца (и примкнувшей к ним афганской студией) с мастерством, напомнившем старые классические постановки Мнушкиной. (В Пондишери работали вместе с индийскими актерами, эта форма театра, так же, как и у более благородных родичей, передается из поколения в поколение). Индия всегда занимала особое место во внутренней вселенной Мнушкиной. Теперь вот театр Солнца приобщается к Theru Koothu. Красочные, в ярких традиционных нарядах сценки «Махабхараты» здесь как контрапункт к ужасам сегодняшнего мира, своего рода зазор, сквозь который проникает красота и радость, и ,может быть, урок мудрости и стойкости тоже: чудесное вмешательство Кришны, спасающего гордую Драупади, жену братьев Панду, от позора, сделав бесконечным одеяние, которое пытается сорвать с нее царь Дурьодхана, -один из лучшим моментов спектакля. Когда сумятица достигает своего апогея, а Корнелия просыпается в жару, у ее изголовья появляется доктор Чехов собственной персоной в сопровождении трех девушек, трех светлых сестер. (И все говорят на прекрасном русском языке – в труппе Солнца, как известно, есть и наши соотечественники). Сестры наводят порядок в доме, доктор врачует душу. Устами Корнелии Мнушкина признается Чехову: «Знаете ли, я, наверное, никогда не поставлю вашу пьесу, но среди великих, вы – из самых мной любимых, близких людей».
Еще будет видео, в котором сирийская труппа мужественно репетирует « Ричарда III » под бомбами Алеппо, и рикша с актером «Но», который от души отдубасит биржевого спекулянта, усомнившегося в ценности театра. Спектакль Мнушкиной удивительно наивный, нарративный, очень далек от современного искусства. Все здесь преувеличенно-театрально, как в традиционном индийском театре. Но Мнушкина этой наивности не стыдится, скорее наоборот, выдвигает как принцип: «наивный, – отвечает она на упрек журналиста, – одного корня с «рождающийся» (по-французски, « naïf » и « qui naît »), и это состояние вечнорождающегося мне совершенно необходимо». Патетический живой голос самой 77-летней Мнушкиной, легендарной, великой (прилагательные добавьте по желанию сами) и составляет, наверное, главное обаяние этой работы: «Комната в Индии»- пожалуй, самый ее личностный спектакль последних лет. А финал и вовсе захлебывается от личностной интонации великой утопистки Арианы: знаменитый монолог Чаплина, страстно призывающего человечество объединиться в борьбе против всех форм зла, которым заканчивается «Великий диктатор», здесь произносит, обращаясь к залу, актер, только что игравший талибана.
Crédit photo: Michèle Laurent