Ек.Богопольская.- Я все еще под впечатлением от новости - «Мастер и Маргарита» на сцене Папского замка. Событие абсолютно невероятное, особенно для русского человека. Могли бы Вы рассказать о генезисе этого проекта. Я знаю, что вы в прошлом уже обращались к творчеству Булгакова, это была опера,
Саймон МакБерни. – «Собачье сердце»,
Ек. Богопольская.- да, «Собачье сердце»*. Существует ли для вас связь между двумя этими произведениями?
- Конечно. Стоит только прикоснуться к произведениям Булгакова, и он вас больше не отпускает. Можно сказать, что Булгаков в своем роде сын Чехова - оба врачи, только один творил в конце XIX – начале XX века, в период, когда предчувствовалось грядущее разрушение России. То есть Чехов жил в конце эпохи, а Булгаков - в начале чего-то нового, непонятного, посреди полного кошмара, поэтому вполне логично, что у него сложился соответствующий этому кошмару язык. При этом Булгакову удалось проникнуть в ту область, что описать сложнее всего, то есть во внутренний мир человека. Даже когда он придумывает фантазии, они разыгрываются внутри человека. Да, есть эти фантазии, и есть реальность внешнего мира, но для человека фантазии, воображаемый мир реальней внешней реальности. Булгаков как раз анализировал отношения между этими двумя реальностями. Понятно, что для него самого внутренняя реальность первична. Отчего я выбрал именно Булгакова? Никогда неизвестно, каким образом происходит в нас этот выбор. Я знаю только, что каждый, кто интересуется театром и литературой, не может так или иначе не соприкоснуться с Булгаковым, просто потому, что он гениальный писатель. Мне кажется, что эта идея - сыграть Булгакова на сцене Папского замка, всегда существовала во мне на уровне подсознания.
- Ваш Воланд возвращается в Москву 30-х, или в нашу эпоху, чтобы опять проверить - так ли уж изменились люди?
- Еще не решил.
- Я слышала, что Вы уже поставили «Мастера и Маргариту» в Лондоне, или я что-то не так поняла?
- Нет, Вы все правильно поняли. Но тот спектакль, что идет сейчас в Лондоне, будет кардинально меняться в перспективе Авиньона, чтобы соответствовать сцене Авиньона. Мои спектакли вообще постоянно меняются, я всегда так работаю. Я ведь не для супермаркета работаю, я не штампую спектакли, как консервы, все одинаковые, чтобы потом выставить на продажу по миру.
- Мой последний вопрос – вы ездили в Москву за вдохновением, или собирали материал для будущего спектакля?
- Но ведь Москва – персонаж в романе. Я проникся этим городом еще в 80-е годы, во времена Советского союза, когда посещал брата, учившегося в Москве. И еще тогда я сразу влюбился в этот город, он сразу показался мне очень красивым, но не внешней красотой, а внутренней, красотой населявших его людей, москвичей. Москва жила в ту эпоху с интенсивностью, которую я никогда не наблюдал на Западе. Мне казалось, что в жизни москвичей было больше подлинности в этот период, больше глубины, истины, чем у западного человека, даже если их повседневный быт был тогда очень тяжелым. На этот раз я вернулся в Москву за воспоминаниями, и конечно, чтобы посмотреть на изменения. Сегодняшняя Москва остается прекрасной, но одновременно есть в ней теперь что-то страшное.
* См. в Архиве рецензию на постановку оперы А.Раскатова по мотивам «Собачьего сердца» М.Булгакова http://www.afficha.info/sitepp/texte-pdf/dog_article.pdf |