28 января-25 марта 2016 –Odéon Théâtre de l’Europe (Ateliers Berthier)
«Тартюф» в Одеоне напоминает игривый дивертисмент, однако вокруг него витает смерть. В конце 2013 Люк Бонди взялся перенести в Одеон мизансцену, сделанную полгода назад в Вене, потому что Патрис Шеро умер, не успев поставить свой шекспировский спектакль, и нужно было чем-то закрыть пробел в репертуаре. К тому же, сценографом спектакля был постоянный соавтор Шеро, Ришар Педуцци, и сыграли в «Тартюфе»в основном актеры, которые были выбраны для постановки « Много шума из ничего». В этом году уже Бонди должен был ставить Шекспира. Но он тяжело заболел, и когда от постановки «Отелло» отказались, было решено вернуть «Тартюфа». Бонди умирает в конце ноября, не успев начать репетиции. Теперь уже вместо этого нового несделанного Шекспира опять играют «Тартюфа», но с обновленным составом, который незадолго до смерти успел выбрать режиссер (в не репертуарном театре сложно вернуть спектакль через два года с теми же актерами, незаменим здесь только Миша Леско, исполнитель главной роли, вокруг которого выстроена вся концепция).
Странным образом, спектакль, виденный здесь же в Одеоне, два года тому назад, и показавшийся тогда на премьере поверхностным дивертисментом, вдруг набрал силу так, что голова идет кругом. Иногда это связано с новым составом (так, точно знаю, такой Дорины, как Шанталь Невирт, в премьерном спектакле не было), но больше с той алхимией, из которой на самом деле и соткан театр. Раньше как будто то был эскиз небрежный, а сейчас появился рисунок, заигравший всеми красками. Стал ясно внятен замысел. Мольер поставлен в той среде, где обычно играют буржуазную драму, но Бонди окунул ее в стихию чистой театральной игры. Ришар Педуцци выстроил на сцене современную гостиную-столовую дорогой буржуазной квартиры, где будут собираться все обитатели дома. Но на фоне очень дизайнерского интерьера ярко выделяется пол, выложенный из крупных черно-белых квадратов, напоминающих шахматную доску. Пьеса Мольера как поле для игры. На премьере 2014-го года стилю соответствовал только Миша Леско и Эльмира-Клотильда Эсм. Теперь весь контекст стал игровым: и служанка, постоянно смахивающая пыль с этажерок, к месту и не к месту, как будто шпионившая за домочадцами Оргона, и букет живых цветов на кухне, с которых Тартюф, волнуясь, обрывает бутоны, и бархатные занавесы, отделяющие авансцену от сцены, и кулису с правой стороны – с их помощью Дорина затевает причудливую игру в прятки во время перебранки с Оргоном. И масса других деталей, разбросанных Бонди по всему спектаклю. К примеру, сюжет с подарком. Оргон приезжает из командировки, в руках у него подарочный пакет из дорогого магазина. Он с ним не расстается, когда встречает жену, дочку, сына, маман. Наконец, в конце акта появляется Тартюф, и Оргон радостно бежит навстречу: оказывается, подарок – стильный галстук – предназначался ему.
Дорина и Оргон
Действие происходит в богатой буржуазной семье, в наши дни. Спектакль начинается с завтрака, во время которого встречаются еще расслабленные после сна завсегдатаи дома. И заканчивается ужином, во время которого опять все соберутся вместе, но уже за торжественно сервированном столом, в окружении слуг, которые подают блюда, разливают красное вино. Все хорошо закончилось, но это случайность, все могло закончиться иначе. Оргон Самюэля Лабарта – крупный бизнесмен, уверенный в себе, привыкший что все, и на работе, и дома, ему всецело подчиняются. Ну, разве что баловница Дорина позволит себе что-то (знаменитая мольеровская служанка Дорина здесь очень немолода и совсем не пикантна, но именно она обладает завораживающе дерзкой энергией, которой лишены другие). Между тем, в доме Оргона все так и не так. Скучающая Эльмира, злоупотребляющая виски и какими-то таблетками, видимо, антидепрессантами, безликая молодежь – сын и дочь. Режиссер всячески подчеркивает искусственность семейных связей и удручающую пресность отношений. И вот появляется Тартюф – никакой не святоша, а ужасно обаятельный прощелыга, авантюрист и тонкий психолог. Он нарушает обыденный строй жизни мэтра, сыграв на каких-то тайных сторонах его души, и становится просто необходим и незаменим. Сюжет взят из сегодняшней жизни, за примером далеко ходить не надо, сейчас вот в Париже играют документальную пьесу Винавера, где главный герой, фотограф Франсуа Мари Банье, обаявший именно таким образом наследницу миллиардов L’Oréal, Лилиан Беттанкур. За Банье закрепилось прозвище денди с большой дороги и эстет-фанфарон. Вот таков и наш Тартюф. В этом доме все, или почти все искусственно. Тартюф Миши Леско – только апогей стиля, верх искусственности, потому так удачно вписывается в дом и сердце Оргона.
Миша Леско – виртуозный лицедей, поэтому смотреть, как он играет виртуозного лицедея Тартюфа – настоящий праздник. Но и у дьявольски талантливого лицемера есть маленькая слабость – он, в самом деле, увлечен женой Оргона. Эльмира – утонченная длинноногая красавица, предстающая в вечернем туалете даже к завтраку, и сильно скучающая (в первой версии, блондинка Клотильда Эсм, в новой – рыжеволосая Одре Флеро. Эсм конечно актерски сложнее играет эту роль, а Флеро более чувственно, но обе хороши). В финале Офицер, посланник Короля, заменен на госчиновника, уполномоченного передать послание премьер – министра, у которого хорошо работают все службы, в том числе и министерство внутренних дел, уже давно отслеживающее аферы господина по имени Тартюф. Между тем, Оргон, хотя и чудесно спасся из этой истории, все равно в себя приходить будет еще очень долго. Но какая разница – все собрались за столом, как обычно, и после ужина вместо десерта – легкая танцевальная мелодия. Все хорошо, что хорошо кончается.
Можно ли упрекнуть Бонди в легковесности трактовки сюжета? Можно. Но оказывается, легковесность иногда тоже рифмуется с искусством.
(Спектакль был восстановлен ассистенткой и спутницей жизни Бонди, Мари-Луизой Биштофберже при участии Венсана Юга).
Crédit photo: Thierry Depagne