29 апреля-31 мая – Théâtre  Bouffes du Nord;

11-14 июня   – Warwick Arts Centre, Ковентри, Англия

 Питер Брук ненадолго вновь вернулся в свой театр. Новая работа, которую  он сам считает  исследовательской, « The Valley of astonishment », отсылает к его  знаменитому спектаклю 70-х по персидской поэме «Конференция птиц», где рассказывается о мистическом путешествии птиц через  семь долин. Здесь речь идеть о шестой, «Долине Удивления» – в данном случае эта долина человеческого  мозга, памяти. Научный эксперимент и  поэзия театра соединились в спектакле настолько воздушном, легком и светлом, что просто дух захватывает.

 Один из величайших режиссеров и театральных экспериментаторов  XX века, 89-летний  Питер Брук продолжает свои театральные изыскания. Спектакль «TheValleyofastonishment », сделан совместно  с  давним соавтором Мари-Элен Естьенн, и идет  чуть больше  часа.  

Интерес Брука к загадочной жизни человеческого мозга – давний. В 1993 году был спектакль «Человек, который принял свою жену за шляпу», основанном на одноименной книге известного американского врача-нейропсихолога Оливера Сакса, в 1998 «Я-феномен», основанный на книге русского советского нейропсихолога Александра Лурия (1902-1977)  «Мaленькaя книжкa о большой пaмяти (ум мнемонистa)», посвященнaя пaмяти и мнемотехникaм.  Собственно,  основной сюжет « Долины Удивления» дословно  повторяет историю, рассказанную Лурией, только теперь журналист превратился  в журналистку по имени Саммми Коста. Лурия описал реального человека – журналиста Шерешевского Соломона Вениаминовича, который обладал уникальной памятью. Редактор газеты, в которой тот служил,  обнаружив у своего подчиненного феноменальную память, отправил его к психологу. Шерешевский ничего не записывал, и никогда ничего не забывал. Он с легкостью запоминал адреса, фамилии, номера телефонов, списки из слов или цифр. Если рассказать что-либо мнемонику, он уже не сможет это забыть. Он как совершенная, но безумная машина — записывает все без разбора. Из-за этого у него возникали многочисленные проблемы, в том числе потому, что он не мог избавиться от запомненной информации. В результате Шерешевский забросил журналистику и до конца своих дней выступал в цирковых представлениях. В спектакле Брука Самми начинает выступать  в мюзик-холле, и это дает возможность режиссеру развернуть настоящий  фейерверк театральных номеров. Еще Соломон Шерешевский был синестетиком. У таких людей сигналы от различных органов чувств смешиваются в голове. Человек не только слышит звуки, но и видит их. В спектакле эта функция отдана музыканту, который описывает, как каждый звук рождает в нем ассоциацию с цветом.

В середине пустой сцены Bouffes du Nord – светло-жёлтый квадрат, внутри которого, как в магическом пространстве, играют актеры. Чуть поодаль от них расположились музыканты –  Рафаэль Шамбуве играет на электронном пианино и аккордеоне,  композитор Тоси Цукитори, спутник всех бруковских экспериментов  со времен «Махабхараты», – на ударных и японской флейте. Его музыка не иллюстрирует действие, но ведет свою отдельную тему, может быть ту самую, которую сам режиссер называет « присутствием невидимого». В спектакле заняты три актера. Американец Джаред Мак Нейл (JaredMcNeill), игравший  в  спектакле Брука «Костюм»,  итальянец Марчелло Маньи, один  из основателей, вместе с Саймоном МакБерни,  английского театра Complicité, с которым Брук уже тоже неоднократно работал.  К этому  мужскому дуэту добавляется женский голос, актрисы театра Сomplicité Кэтрин Хaнтер. Два блестящих актера жонглируют ролями, поочередно исполняя роли редактора, пациентов, врачей, и даже фокусника из мюзик-холла. Среди них она,  великолепная Кэтрин Хантер, которую мы запомнили  по  бруковской постановке  Беккета, в роли журналистки. Маленького росточка,  вне возраста,  почти вне  пола, Хантер обладает удивительным даром присутствия, и особого, иронично-нежного отношения к миру, себе самой и зрителям. Если в спектакле присутствуют сцены, выдержанные в жанре мюзик-холла,  она его белый клоун, смешной, немного  нелепый «умник».

«Его спасает  юмор – да и нас с вами тоже»,- писал когда-то Брук о Беккете. Здесь – то же. Перипетии журналистки с невероятной памятью – дар или проклятье, сопровождаются  тончайше оркестрованными мелодиями и разнообразной световой  палитрой. Но подробно описанный научный эксперимент и клинические случаи  не  тяготят, потому что все подается в легкой изящной игровой манере, с изрядной дозой юмора.  А посреди спектакля настоящий номер мюзик-холла, в котором Марчелло Маньи  играет с публикой  по всем законам жанра. Зачем все это нужно Бруку? Чем больше мы углубляемся в структуры деятельности мозга, тем глубже понимаем ограниченность наших возможностей постичь до конца его тайну. «Мы должны принять тот факт, что мы не в состоянии увидеть и постичь все. Поэтому после невероятных усилий и смутных проблесков Высшей Реальности, мы должны принять свое поражение, спуститься  на землю, – и начать сначала». Заканчивается все мелодией японской  флейты, Сякухати, на которой играет, оставшись один на сцене, Тоси Цукитори.  Момент чистой медитации, как всегда у Брука,- момент чистой радости.

 

.