П.Ш. - Кроме авторов XIX, это конечно же Чехов, придумавший новую драматургию, из которой вышел весь театр XX века. Эта драматургия  предполагает более демократическое распределение ролей, то есть  она рассказывает историю группы, а не героя. Для меня очень важны всегда были Тургенев и Толстой. Но только сейчас я наконец понял Достоевского. Вначале я Достоевского полностью для себя исключил, потому что какие-то аспекты его творчества, как например «Братья Карамазовы», меня абсолютно не интересовали. В самом деле, эта проблематика слишком далека от меня и сейчас. Мне ближе «Идиот», или «Подросток», и,конечно, «Бесы».

Ек.Б. - В программке к «Бесам» вы писали, что Ставрогин - ни революционер, ни нигилист в значении XIX , но герой нашего времени, человек, одержимый пустотой. И это трагедия уже нашей эпохи.

П.Ш. - Да, это так. В «Бесах» развивается конфликт идеологий. Достоевский ясно предвидел, что в XX  веке именно идеологии займут место религий. Была левая идеология-коммунизм, была идеология фашизма, две тоталитарные идеологии. Все это осталось в ХХ веке, мы это знаем. Но в Ставрогине есть еще и другое. Он совершенно свободен от всех идеологий, он может быть и христианином, и атеистом, и кем угодно. Проблема как раз в том, что он способен встать на любую позицию.Что на самом  деле оборачивается как раз тем, что у него нет никакой позиции. То есть внутри него - пустота voto (желаний), отчего он страдает. И не знает в каком направлении двигаться, потому что для него все философии, все идеологии равно безразличны. Эта потеря всех ориенторов приводит к тому, что он больше не  в состоянии жить. Но ведь примерно тоже происходит и сегодня! Потеряны все нравственные ценности - можно выбирать что угодно: нажал кнопку, раз, и ты христианин, нажал другую- и ты уже мусульманин или еще кто-нибудь. А потом нажал третью кнопку- и опять можно все поменять. То есть все философии, идеологии, религии- в свободном доступе, и таким образом, все ценности  теряют свою значимость. Другая особенность нашей эпохи - время идеологий прошло, но теперь пышном цветом расцвели религии.  И это грустно.