Эммануль  Лафон.- Я и есть та самая  женщина, которая убивает рыбок в спектакле.

Ек.Богопольская.-  Прекрасное определение.

Владимир Кудрявцев. – Я тоже играю в этом спектакле.

Ек.Б.- И вы спутники не только по сцене, но и по жизни.

Эм.Л.- Да.

Ек.Б. - Итак, Вы и есть та актриса, которая очаровала нас вчера на сцене театра Бастилии. Как Вам видится эта загадочная женщина, Клариса Лиспектор. В самом деле, мы ее очень мало знаем. А она считается  одним из самых значительных  бразильских писателей. Я специально говорю писатель, а не писательница. Сейчас модно  во Франции подчеркивать женский род профессий. Но мне это кажется немного уничижительным. Писатель он и есть писатель.

Эм.Л. – Когда Брюно Байен предложил мне эту роль, я тоже  ее творчество совсем не знала. Вообще, Брюно не только режиссер, но и писатель. И мне кажется, что если бы  он был женщиной, он бы писал именно так, потому что стиль Кларисы Лиспектор во многом напоминает его собственный. Я открыла  ее для себя постепенно,  и оказалось, что она автор  невероятный, удивительный, настоящий писатель. Хотя читать Лиспектор не так просто, я думаю, что у нее очень личностные отношения с языком, полагаю, что бразильцы или португальцы, которые читают ее тексты, должны считать этот язык странным. Наверное, ее  сложно переводить. Брюно Байен сочинял композицию по текстам Хроник Лиспектор, хотя я знаю, что она также писала романы…

Ек.Б.- Я слышала, что в тексте Хроник около 600 страниц…

Эм.Л.- Клариса Лиспектор 7 лет каждую субботу писала хроники для одной ежедневной бразильской газеты. Брюно взял их за основу спектакля и добавил в начале и в конце  тему из ее детской сказки « Женщина, которая убила рыбок»  - Лиспектор написала несколько сказок, совершенно замечательных.  Спектакль заканчивается  письмом, которое читательница, десятилетняя девочка, написала Кларисе по поводу сказки.

Ек.Б.- Во время спектакля  меня не покидало ощущение, что Вы в самом деле бразильянка, так тонко вы перевоплотились в вашу героиню. В самом деле, в  Вас было что-то необъяснимое, что делало похожей на эту странную латиноамериканку, очень далекую от Вас самой, француженки и парижанки. Мне очень понравилось то , что Вы и Владимир сделали в этом спектакле. Потому что на сцене присутствует второй персонаж, трудно поддающийся определению, я его для себя определила как  ваш внутренний голос. А как Вы сами определили бы его роль в спектакле?

Эм.Л. - Да, наверное, я с Вами соглашусь. В этом спектакле много говорится об отсутствии, одиночестве, и все немного в метафизическом измерении. И мне кажется, режиссерский ход, придуманный Байеном - ввести этого второго персонажа, очень правильный. Мне очень нравится  такая  идея -  вести в сценический текст еще и мужчину. Мы много работали над этим спектаклем с Брюно, и вначале была  речь шла о том, чтобы установить   разные звуковые аппараты, старые магнитофоны и так далее, и чтобы я ими  манипулировала во время спектакля на глазах у зрителя. А потом возникла мысль передать эту функцию другому персонажу, и вообще вместо соло героини сделать  дуэт. Вначале присутствие этого второго персонажа почти неразличимо для зрителя. И только  с середины спектакля он становится значимым. С самого начала спектакля я двигаюсь по сцене  как-то неправильно, задом наперед, так было задумано режиссером. Суть в том, что постепенно благодаря этому человеку, его присутствию, я начинаю двигаться правильно. Мне кажется это очень красивый режиссерский ход.