19 апреля-6 мая 2018 – La Monnaie, Bruxelles
В Ла Монне состоялась премьера оперы Вагнера «Лоэнгрин» в постановке известного французского режиссера Оливье Пи. Музыкальный руководитель Ла Монне Ален Антоноглу уже дирижировал этой оперой в Байройте. (Спектакль можно будет посмотреть в записи театра La Monnaie с 22 мая по 11 июня 2018). Вагнер превратил средневековую легенду в размышление о смысле истинной любви, той, которая не задает вопросов. Пи считает эту оперу политическим размышлением – о невозможном союзе народа (Эльза) и культуры, художника (Лоэнгрин). Режиссер сделал все, чтобы донести свою идею постановки «Лоэнгрина» до публики.
В брошюре, изданной к премьере, он объяснил свое понимание оперы и музыки Вагнера в общем. Перед началом каждого спектакля режиссер появлялся на сцене и указывал на несколько пунктов, которые следует учесть, обращаясь к музыке Вагнера. Среди них антисемитские статьи композитора и восхищение нацистов музыкой Вагнера. Но также и то, что Вагнер виновен в воссоздании мифа о великой Германии, той, которая была представлена в поэмах великих немецких бардов 1000 – летней давности. Не стало ли это зародышем национал-социализма? Я со страхом ожидала начала спектакля, но постепенно мои страхи развеялись. Постановка мне нравилась все больше и больше. Художник в лице Оливье Пи оказался важнее политика, и он предпринял серьезные попытки проникновения в замысел этой оперы, а его постановочная концепция подтвердилась сценическим действием.
«Лоэнгрин» считается началом настоящего Вагнера, когда он обратился к древним германским мифам и начал их превращать в оперные либретто. Счастье, что его музыка настолько великолепна, гениальна, что философские идеи, мистицизм и пангерманизм, отступают.
На сцене представлена Германия, вернее то, что осталось от нее в 1945 году. Как назвал страну Оливье Пи: «Германия в нулевом году». Огромный театральный зал выстроен на вращающейся сцене. Хор и солисты располагаются либо на ярусах, связанных металлическими лестницами, либо на сцене. Стекла выбиты, стены расписаны. Все в темно серых тонах с редкими вкраплениями белого. Им под стать костюмы, которые соответствуют выбранному времени действия оперы. За исключением последнего акта, в котором Лоэнгрин появляется в сверкающих доспехах.
Хотя сценография и костюмы от Пьера-Андре Вейца не имеют ничего общего с мифическими временами и с Брабантским герцогством, они настолько убедительны, что теперь трудно представить себе что то иное. Даже несмотря на некоторые странности постановки. Как партия в шахматы, которой режиссер заменил поединок между Лоэнгрином и Фридрихом фон Телрамундом. Или появление и исчезновение в одной из ниш балкона классического греческого фасада. Или еще номер акробата во время одного из музыкальных антрактов, в чем я не увидела связи с либретто.
Но представление в третьем акте в девяти нишах символов культурного прошлого страны- Гете, братьев Гримм, Новалиса, Шиллера, Бетховена, братьев Вебер- оказалось убедительным. И потребовало ответа: как это могло случиться? Откуда возник нацизм? Как следует из постановки, в своей опере композитор предсказал поражение идеи о великой Германии, о пангерманизме, о святом союзе искусства, идеального правительства и народа. Вагнер не только мечтал об этом, он во время революции 1848 года был на баррикадах в Дрездене, где видел разгром революции. Физическое и моральное поражение он перенес в «Лоэнгрин». Его герой терпит поражение. Невозможным оказалось воссоединение искусства и власти, создание идеального государства, где живут счастливые люди, где аристократы уходят в тень, уступая место народу, где правит идеальный король. Невозможным для Лоэнгрина оказалось и личное счастье. Идея об абсолютной любви, когда партнеры не задают вопросов, тоже потерпела поражение. Эльза нарушила свое обещание не спрашивать Лоэнгрина, кто он. В трагическом финале Лоэнгрин вручает ей древние атрибуты власти для ее брата, будущего герцога Брабантского и возвращается на родину служить священному Граалю. На сцене возникают сцены из недавнего прошлого, беженцы с чемоданами, на развалинах Берлина жители передают друг другу ведра с водой. Снова и снова режиссер воссоздает идею о гибели мессианизма Вагнера. Недаром Вагнер считал эту оперу самой трагической из созданных им.
Вопрос о мальчике, брате Эльзы, тоже остается открытым. Восхождение юного принца, освобожденного от злых чар, сулило возможность новой истории. В спектакле Пи в финале на сцене оказывается тело Готфрида, и так и остается загадкой, что с ним стало, и жив ли он. Если он мертв, то это означает полное поражение Лоэнгрина и его автора.
Дирижер Алэн Антиноглу полностью принял концепцию Оливье Пи. Под его управлением оркестр и хор театра звучали выразительно, слаженно, проникновенно . Хор располагался в нескольких местах на балконах, на сцене. Духовые инструменты, помимо оркестровой ямы, появлялись на сцене или на балконах, иногда в боковых ложах театре. Но все сводилось к единому чудесному звуку оркестра. Эмоциональная выразительность отличала оркестровое исполнение, которое в завершение финалов двух актов достигало интенсивной яркости.
Все солисты без исключения являются выдающимися опытными певцами. В роли Лоэгрина выступил американец Эрик Катлер, обладатель пленительного чистого высокого тенора, для которого не было границ в смысле вокального исполнения и в смысле грациозной координации с оркестром, ни в удивительном по психологическому проникновению драматизму отношений с Эльзой. Его большая вокальная партия построена на противопоставлении отчаяния и сожаления о невозможности счастья, и трагичный финал оставил незабываемое впечатление. Голос солиста звучал ровно и убедительно во всех регистрах. Его дикция была превосходной.
В партии Эльзы выступило шведское сопрано Инжела Бримберг, которая создала богатый, разносторонний образ своей героини. В начале оперы это девственно чистая девушка, пораженная незаслуженными обвинениями. В момент встречи с Лоэнгрином это влюбленная женщина, смело следующая за своими чувствами. В финале это обманутая трагическая героиня. Она создала чистый образ невинно обвиненной героини, дополнив актерской игрой вокальное исполнение. Ее драматическое сопрано, одинаково сильное во всех регистрах, становилось нежным в любовном дуэте с Лоэнгрином, но в дуэтах с Ортрудой проявляло отчаяние обманутой женщины, а в заключительной сцене замирало в пианиссимо, когда она понимала, что все утеряно. Ей противопоставлялось меццо-сопрано русской певицы Елены Панкратовой. Певице не привыкать исполнять партии драматических героинь. В Байройте она пела партию Кундри. Дуэт столь разных героинь и солисток стал одним из самых захватывающих моментов оперы, в нем Елена Панкратова выявила талант перевоплощения от одержимой злодейки к нежной и беспомощной просительнице.
Crédit photo: Baus