29 января -12 февраля 2019 – La Monnaie, Bruxelles
Постановка «Джоконды» Амилкаре Понкьелли была поручена французскому режиссеру Оливье Пи, нередко представлявшему свои спектакли на сцене Брюссельской Оперы La Monnaie. Известный режиссер с многолетним стажем, насчитывающий за своей спиной многочисленные постановки опер европейских композиторов, сотворил из лирического шедевра итальянского композитора XIX века нечто странное и безвкусное. (См. запись спектакля на сайте театра La Monnaie)
Премьера оперы Понкьелли состоялась в Милане в 1876 году и прошла с большим успехом. Но постепенно ее популярность сошла на нет. После войны «Джоконда» снова появилась на оперных сценах. В этом возрождении важную роль сыграла Мария Каллас, которая вернулась в Европу в 1947 году и исполнила партию Джоконды на фестивале «Арена ди Верона». В последнее время опера довольна часто присутствует на европейских сценах. Эффектные сцены в духе grand opéra и выигрышные партии обеспечили ей долгую сценическую жизнь. В Ла Монне впервые она была поставлена в 1939 году. В истории оперного искусства «Джоконду» можно поместить между романтической музыкой Верди и грядущим веризмом, основным представителем которого был Пуччини, ученик Понкьелли. Для композитора главным было написать великолепную музыку. До сих пор очаровательные мелодии из «Джоконды» звучат в концертах, особенно «Танец часов». Либретто оперы было написано Арриго Бойто на основе драмы Виктора Гюго «Анджело, тиран Падуанский». Когда-то драмы Гюго захватывали парижскую публику, лучшие актрисы исполняли роли его героинь. В этой драме речь идет о соперничестве между двумя женщинами за любовь генуэзского принца Энцо. Но Бойто изменил акценты, превратив незначительного героя, шпиона инквизиции Варнаву в одного из главных действующих лиц. Ему доставляет удовольствие вершить зло, тогда как об его истинной роли никто не догадывается до последнего момента. Образ Джоконды, бывшей у Гюго доверенным лицом тирана, изменился. В либретто она до поры до времени предстает как преданная дочь и любящая женщина. Джоконда надеется на брак с Энцо, но когда узнает, что он любит Лауру, старается ее погубить, прибегая к помощи злодея Варнавы, которого сама ненавидит. Для ее ревности нет границ. Лауру спасает только чудо. В драме Гюго основным рычагом действия было соперничество двух женщин. В опере это уходит на второй план. Поняв, что у нее нет шансов завоевать любовь Эрно, Джоконда спасает его и Лауру и погибает. Есть и вторая сюжетная линия, и обе развиваются параллельно. Варнава любит Джоконду, а когда она его отвергает, решает ей отомстить, выбирая слепую мать певицы рычагом воздействия. Ярко очерчены образы героини, Варнавы и мужа Лауры, Альвизе.
В опере много событий, одно драматичнее другого. Обвинение матери Джоконды в колдовстве, ее спасение благодаря Лауре, пожар, отравление, тайные похороны, бал-карнавал, удушение слепой матери, неожиданное узнавание Джокондой распятия, которое принадлежало ее матери. Так что от режиссера требовалось много изобретательности, чтобы свести все эти события в единое целое. В спектакле Оливье Пи изобретательность оборачивается чрезмерностью.
Балетная группа мужчин и женщин появляется на сцене еще во время увертюры. Один танцовщик забирается в ванную, другие выходят на авансцену, окружая огромную бутафорскую маску клоуна – символ карнавала. Ведь действие происходит в Венеции. Стоит отметить, что они абсолютно голые. Танца нет, группа сосредотачивается на переносе стульев, стоящих по одну сторону стола, на другую, а потом обратно. Звучит мелодичная музыка, оркестр под управлением итальянского маэстро Паоло Кариньяни (Paolo Carignani), чьей страстью является представление на лирических сценах забытых и полузабытых опер, уверенно дирижирует музыкантами и умело аккомпанирует солистам.
В опере большой оркестр, большой хор, даже два – второй детский и шесть солистов. Уже во вступлении звучат волнообразные арпеджио, передающие атмосферу венецианской лагуны. По ходу оперы они регулярно повторяются, напоминая публике о месте действия. Кстати, сцена залита водой, и во время передвижения солистов и танцовщиков по ней в воздух взлетали брызги, попадая под свет лучей прожекторов. Милое развлечение, имеющее мало общего со сценическим действием.
Главный недостаток спектакля: он безрадостный и бескрасочный. За декорации и костюмы отвечал постоянный сценограф Оливье Пи, Пьер-Андре Вейц. На сцене много цемента, много черных костюмов. В течение всего спектакля превалировали темные и серые цвета, за исключением сцены на судне, которая выделилась больничным белым. Cерый бетонный мост пересекает сцену, позволяя играть на двух уровнях: герои используют его для подслушивания происходящих внизу разговоров. Этот же мост превращается в капитанский мостик, на котором стоит Энцо, ожидая появления своей любимой. Одновременно внизу в каюте матросы по очереди совокупляется с танцовщицей. Очевидно, таким способом режиссер решил показать разлагающуюся венецианскую цивилизацию XVII века.
Считается, что одной из причин нечастого появления «Джоконды» на оперных сценах является необходимость привлечь шесть больших голосов, три мужских и три женских, а это не просто. Но театру удалось собрать хороший состав исполнителей.
В роли Джоконды выступило французское драматическое сопрано Беатрис Урия-Монзон (Béatrice Uria-Monzon). Сильный голос певицы проникал в душу, особенно в выразительной финальной арии накануне самоубийства. В роли ее матери выступило китайское меццо сопрано Нинг Лианг ( Ning Liang), а в роли Лауры- второе меццо сопрано Сильвия Тро СантаФе (Silvia Tro Santafé). Ocoбенно драматично прозвучали дуэты двух соперниц. Французский бас Жан Тейтжен (Jean Teingen) выступил в роли Альвизе Бадоеро, мужа Лауры. Итальянский тенор Стефано Ла Колла (Stefano La Colla) в роли Энцо Гримальди исполнил свою партию довольно холодно, не выказав темперамента отчаявшегося любовника, за исключением дуэта с Лаурой на судне, который прозвучал трогательно и страстно. Итальянский баритон Франко Вассалло (Franco Vassallo) в роли Варнавы продемонстрировал сильный голос, который он мастерски использовал для создания образа идеального злодея.
Постановка Оливье Пи вызывает массу вопросов. На сцене почти все время присутствует очень много людей, причем это никак не оправдано действием. В начале третьего акта несколько человек проносят по сцене пустой гроб, туда и обратно. Причину найти трудно. Как не было причины начинать постановку с демонстрации обнаженных мужчин. Что это дало? Обогатило глубину проникновения режиссера в замысел композитора? Открыло что-то новое для зрителей? Надо бы спросить Оливье Пи. В финале во время страстного дуэта Джоконды и Энцо проснувшаяся Лаура бродит между ними, но пока длится дуэт, они ее не замечают. Публика начинает смеяться. Уж слишком все это выглядело надуманно. Эффект радости при виде ожившей героини пропал.
Но для меня самым шокирующим стал Танец часов- La Danza delle ore, балетная сюита, состоящая из четырех частей: утро, день, вечер, ночь, исполняемая перед трагическим финалом. Утро определяется едва слышными колокольчиками и певучими темпами, в течение дня балерины под тиканье деревянных часов, сидя на стульях, машут руками, вечером появляются мужчины и уносят девушек. Но когда одна девушка пыталась скрыться, ее пригвоздили к стене, и началось групповое изнасилование. Хрупкая девушка взвизгивала. Что было не очень приятно слушать, не говоря уже о том, что видеть. Таким образом режиссер представил ночь, которая вихревыми музыкальными темпами напомнила вакханалию.
Теперь подобное даже в кино не часто увидишь. К тому же в последние два года поведение мужчин находится под пристальным вниманием общественности, им даже опасно выразительно взглянуть на женщину, не говоря о том, чтобы ее коснуться, под страхом быть обвиненными в дурных намерениях. А тут один из ведущих европейских театров показывает на своей сцене групповое изнасилование.
Бельгийская публика молчалива, не склонна к открытому выражению своего мнения. Но зрители голосуют ногами. Мне любопытно, сколько еще владельцев абонементов от них откажутся. Как это случилось после постановки в Ла Монне в 2012 году «Травиаты», созданной немецким режиссером Андреа Бретт. Я уверена, что этого не избежать.
Не пора ли руководству театра одуматься и перестать приглашать подобных режиссеров? Не пора ли возродить славное прошлое и репутацию, которой наслаждался Брюссельский Оперный театр в эпоху Жерара Мортье?
Crédit photo: La Monnaie, Bruxelles