Неаполитанский фестиваль в этом году проходит под знаком Чехова. Поэтому главные события развиваются вокруг приглашения в Италию московских театров: театра им. Моссовета с двумя чеховскими спектаклями Андрея Кончаловского и возможно, самый главный чеховский спектакль десятилетия, «Дядю Ваню» театра им.Вахтангова в постановке Римаса Туминаса. Все три спектакля, так же, как и постановки директора фестиваля, Люка де Фюско, играются в помещение неаполитанского Городского театра Меркаданте. Благодаря Чехову здание этого театра 18 века стало главным центром фестиваля. (Другой чеховский спектакль, аргентинский «Дядя Ваня» тоже пройдет в традиционном театре, Galerie Toledo, а итальянская «Чайка» – в театре Sannazaro). Вторым центром, в продолжение традиции открытия  для театра нетеатральных  пространств, опять стала совершенно сюрреалистическая территория музея железнодорожного транспорта Пьетрарса (Pietrarsa). Пьетрарса находится на обзорной площадке между Везувием и Неаполитанским заливом, с дивным видом на море.

Именно здесь, под открытым небом, рядом с подсвеченными рельсами, ведущими в некуда, и построили амфитеатр. Другие спектакли идут в зданиях бывших депо, в непосредственной близости с экспонатами XIX века : паровозами, локомотивами и тд. Теперь здесь есть также маленький кинотеатр. В первые дни фестиваля в амфитеатре Пьетрарса проходили выступления труппы современного танца из Израиля «Vertigo», которая в Неаполе уже в третий раз. Я же видела здесь премьеру «Шехерезады» («Sherazade») – вариацию на тему знаменитого балета Римского-Корсакова, поставленную главным хореографом театра Сан-Карло Алесандрой Панцавольта для труппы Национального балета Косово. Место пряной восточной экзотики заняли живописные фольклорные танцы косовар, с живостью и обаянием исполненные молодыми танцовщиками на фоне естественной декорации – амфитеатр выстроен на берегу, так что чудесный вид на море становится неотъемлимой составляющей спектакля. Конечно, нельзя серьезно сравнивать уровень труппы с Vertigo или театром Сан-Карло. Как говорит сам Люка де Фюско, это скорее гуманитарная акция европейского фестиваля, направленная на поддержку культуры одной из беднейших областей Европы. Здесь же, в Петрарсе под занавес фестиваля покажут спектакль Алвиса Херманиса «Загадка Каспара Хаузера», поставленный в Цюрихском драматическом театре. В этом году, наверное впервые, на фестивале нет традиционно широко представленных французских театров- их место заняли русские. К французской теме можно отнести только цикл мини-спектаклей, созданный дю Фюско по рассказам французской писательницы русского происхождения Ирен Немировски «Кафе Немировски». Конечно, в программе, как всегда, много итальянских, и прежде всего неаполитанских спектаклей. Причем многие созданы специально для фестиваля, как например, «Встать на место другого»: постановка сделана на основе материалов, сочиненных методом коллективного творчества постоятельцами Неаполитанской ночлежки под руководством режиссера Давида Иодиче, и играется в помещении бывшей ночлежки для бездомных. Или спектакль Фабио Косифолья на текст неаполитанского драматурга Манлио Сантанелли « Сегодня мы не падаем», который играют в разных залах музея Изобразительных искусств (Academia delle belle arte). Знаменитый испанский режиссер Луис Паскуаль, руководивший в девяностые годы парижским Одеоном-театром Европы, поставил по заказу фестиваля «Конец игры» С. Беккета.

Спектакль играли в театре Nuovo, расположенном вблизи Испанского квартала, одного из самых бедных районов старого Неаполя, куда еще совсем недавно туристам прогуливаться не рекомендовалось. Замкнутое пространство Беккета обозначено полукруглой стеной из видавшего виды гофрированного алюминиевого листа. Спектакль, поставленный для неаполитанских актеров, несет на себе ярко выраженную печать итальянской театральной традиции. Абстрактные интеллектуальные игры Беккета заменены просто игрой, яркой, вкусной, впечатляющей. Если французский оригинал можно сравнить с черно-белой гравюрой, здесь все выглядит как раскрашенный лубок. Все черезчур конкретно. Очень молодой, чрезвычайно энергичный Клов Стефано Мильо сильно смахивает на слугу-Арлекина. Поэтому ему сокращена партитутра повторяющихся, бесполезных с точки зрения логики, передвижений в пространстве. Хамм Лелло Арена – этакий живчик в расшитом блестками халате, напоминал «крестного отца», не желающего уходит из игры. Нагг, с набеленным лицом и намазанным красной краской ртом паяца, сыгран Джиджи дю Люка так горестно и сочно, что не может не вызывать сострадание.  Лицо Нелл – Анджела Пагано тоже застыло в клоунской маске, но сама она как то менее выразительна. Беккетовское время – время, которое остановилось, здесь течет вполне соразмерно со временем реальным. Тем самым уничтожается главный мотив – ожидания, повторения как попытки ухватить хоть какие-то проблески смысла в абсурде бытия. Луис Паскуль считает, что исполнению пьес Беккета, с легкой руки английского исследователя Мартина Эсслина, неправомерно приписывается торжественность и некое обязательное отсутствие смысла. А ему кажется, что «при при всей абсурдности текста, он должен играться очень реалистически. Только, как в случае с «Концом игры», эта реальность, расколотая на тысячи кусочков, каждый из которых отражает подлинную реальность, но общая картина навсегда разбита, оттого она так противоречива, страшна и мучительна. И в этой чудовищно не складывающейся картинке и заключается наивысшая ирония автора».

Наша справка. Mercadante был открыт для публики в 1779 году оперой Доменико Чимарозы. Первоначальное название  театра –  Teatro del Fondo. В нем ставились оперы, сначала Чимарозы, а позднее,  в XIX веке, – сочинения Россини, Верди и других  итальянских композиторов. С 1870 года театр носит имя оперного композитора Саверио Меркаданте. С конца XIX – начала XX вв. в  Mercadante ставятся в основном драматические  спектакли. Среди знаменитостей, игравших на этой сцене, упоминают  Элеонору Дузе и Сару Бернар.

Crédit photos/Teatro Festival Italia