Стефан Брауншвейг/Stephane Braunschweig, худрук Парижского театра de la Colline,  взялся за «Великанов горы»  после постановки «Шести персонажей в поисках автора» (2012), что по своему логично: Пиранделло продолжает здесь ту же тематику  соотношения искусства и действительности, персонажей, родившихся из воображения поэта, и живых актеров, призванных их воплотить на сцене. Сценография и перевод – тоже от  Брауншвейга.

      «Великаны горы», последнее творение великого драматурга, посвящено вопросам  предназначения театра, искусства,  как такового.  К дому волшебника Котроне, затерявшемуся в горной долине, прибывает труппа бродячих комедиантов, возглавляеемая  Илсе, графиней и  актрисой.  Они  странствуют по миру, играя   пьесу гениального поэта, написанную для  Илсе, в которую тот страстно влюблен. Но отвергнутый ею, он кончает жизнь самоубийством.  Графиня видит теперь свою единственную мисссию в том, чтобы нести в мир слово исчезнувшего поэта. В этом ее поддерживает Граф, потративший все свое состояние на постановку пьесы и организацию, как сказали бы сейчас, гастролей по миру. В один прекрасный день деньги кончились. И Граф со своей прекрасной супругой и труппой оказались низведены  к статусу нищих комедиантов. Тогда, по совету таинственного доброжелателя, они и отправляются к Котроне. На заброшенной вилле обитают странные существа: чудоковатый карлик, толстая шотландка, считающая себя балериной, богач-нищий, старушка, которая думает, что она давно умерла… Котроне предлагает актерам играть их великое произведение  в его доме, потому что только здесь можно вкусить  чистое блаженство от искусства, только здесь в заколодованном мире разряженного воздуха между живыми и мертвыми оживают персонажи фантазии, придуманной поэтом. Котроне- волшебник, сродни шекспировскому Просперо, но окончательно поселившийся в волшебном мире иллюзий и фантазий. Все существующее –вымысел, и вымысел- и есть все сущее. Котроне говорит, что придумывает правду. И она- то и оказывается явью. Волшебник  уговаривает Илсе остаться на вилле и жить искусством. Но та  страшится предложения Кортоне, предпочитая нести слово поэта в мир. Дилемма остается открытой: не случайно сам Пиранделло, писавший «Великанов  горы» на протяжении  многих лет (1928-1936),  так и не закончил свою пьесу.

     Брауншвейг установил  посреди сцены  стеклянный фасад театра геометрически правильной  формы, подсвеченный холодным неоновым светом. Время действия-современность. Спектакль начинает красочная группа маргиналов, наполовину клошары,  наполовину городские сумасшедшие. Из  костюмов выделяется забавное платье Мары-Мары, отороченное плюшевыми игрушками.  Старуха Сгрисия почему-то говорит на итальянском. Возможно оттого, что эта роль отдана Дарье Дефлориан: она будет представлена, как режиссер и актриса, в трех пьесах итальянского цикла театра, но это еще не повод, чтобы играть на итальянском, тогда как другие персонажи говорят на чистом французском.

     Вальяжный  ироничный Клод Дюпарфе прекрасен в роли свободного от оков реального мира мудреца Котроне. С первого появления Доминик Реймон на сцене нет сомнений: ее Графиня -гениальная актриса нервного, трагического дара.   Реймон перевоплощается абсолютно, подобно своей героине, которая   уже не различает собственную жизнь от жизни персонажа, это несчастной матери, которой подменили младенца. (Драматическая поэма, о которой идет речь в тексте «Великанов горы», «Легенда о подмененном сыне», была  в самом деле написана Пиранделло, и послужила либретто для одноименной оперы 1934 года).

       Среди исполнителей выделяются только Дюпарфе и Доминик Реймон-остальные  малоинтересны. Актеры из труппы Илсе-статичные фигуры, подыгрывающие примадонне. Маргиналы-живописны, но не более. Особый упор делается на фигуре старухи, про которую неясно- живая ли,  мертвая ли ( ибо в прошлом она встретила Ангела, который объявил, что она умерла в этот же день). Да и сама вилла волшебника скорее вход в  потусторонний мир, обитель мертвых,  где царствуют персонажи написанной поэмы. Вилла Котроне у Брауншвейга превращается в шкатулку  для игровых эффектов (наподобие музыкальной),  заколдованный лабиринт, где живут призраки. Сцены внутри виллы  погружены в красное марево, в котором появляются  Актеры  из труппы Графини,  – не то живые, не то лишь фантомы. В общем,  как сказал другой поэт, « мы созданы из вещества того же, что наши сны». А вот эпизоды с  оживающими куклами сделаны в  стиле ироничной видео-анимации: гигантские  белые фигуры моряков и девиц совокупляются и ехидничают над  пребывающими в неведении относительно них Актерами.

        Когда Котроне предлагает играть пьесы  между избранными и для самих себя, в переводе Брауншвейга это  звучит как «открыть немыслимую гармонию между воображением и смертью». «Нам стоит лишь свободно отдаться воображению, и образы, придуманные поэтом,  воплотятся сами по себе», –  говорит старый  волшебник, и для Брауншвейга это аксиома.

       Существующий финал пьесы записан со слов сына Пиранделло, Стафано, которому писатель рассказал свой замысел за день до смерти: на представление приходят Великаны и убивают актрису. Спектакль не состоится. Режиссер предпочел остановиться там, где, как мы точно знаем,  заканчивается текст, написанный самим Пиранделло: все слышат страшный  шум приближающихся  Великанов горы, который заглушает возглас Актрисы: «Мне страшно».  Но  спектакль  по Брауншвейгу состоится: вместо эпилога все вместе, и актеры, и обитатели виллы, сыграют последнюю, несколько патетическую сцену из пьесы самого Пиранделло  «Легенда о подменённом сыне». Где  мать обретает, наконец, сына после 20 летней разлуки, а Принц-сын, немного наивно  отказывается  от наследства Северного приемного отца, чтобы припасть к материнской земле Юга, единственном  месте «счастливого безрассудства, когда «Я»  в опьянении, от которого хочется не жить,  растворяется  в солнце. Но здесь не умирают. Потому что материнская любовь сохраняет от всех невзгод, и от смерти тоже». В театре de la Colline   персонажи  поэтического вымысла выигрывают, они реальнее живых актеров.  Досадно только, что провозглашая в своей трактовке Пиранделло первенство  поэтической фантазии и иллюзии над реальностью, сам Брауншвейг облек свой вымысел в довольно таки прозаические формы.  Что касается Великанов, которые не появятся на сцене,  режиссер трактует их  как обобщенный образ мира потребления и его хозяев (Говорят, что сам Пиранделло скорее всего имел в виду фашизм. Времена меняются, и  гуру  виллы иллюзий  противопоставляет свой принцип материальной незаинтересоаннности уже сегодняшним Великанам, для которых смысл жизни сводится к накоплению материальных благ).

Crédit photos: Théâtre de la Colline