От нашего корреспондента в Мадриде

Московский Художественный театр имени А. П. Чехова и Национальный Центр Драматического искусства Мадрида  представляют режиссёрскую лабораторию «Испанский театр. Впервые на русском».  В рамках проекта 22-23 декабря 2014 года  на Новой  сцене МХТ состоится показ пьесы  «Бумеранг» Бланки Доменек (Blanca Domenech) . Режиссер-постановщик Хуанма Касеро.

В рамках лаборатории за две недели интенсивных репетиций с мхатовскими артистами режиссеры делают эскизы. Затем театр предъявляет их зрителю и профессионалам, и по результатам показов решает, имеет ли смысл продолжать работу дальше. Эрнесто Кабальеро, художественный руководитель Национального Центра драматического искусства Мадрида(Centro Dramatico Nacional Teatro Maria Guerrero): «Всем прекрасно известно о сходстве между русской и испанской культурой – это так, несмотря на расстояние. Программа »Впервые на русском » прекрасно вписывается в эти отношения, что позволяет новым испанским драматургам заявить о себе при помощи известных актеров МХТ в рамках сотрудничества между Художественным театром и Национальным драматическим центром». Напомним, что  Испания – четвертая страна (после Франции, Германии и Финляндии), драматургию которой Художественный театр представляет в рамках программы «Впервые на русском».   Бланка Доменек (р.1976) окончила Королевскую театральную школу Мадрида (l’École Royale Supérieure d’Art Dramatique) как драматург и театровед. Работала на телевидении как сценарист и ведущий программы, посвященной театру и искусству. Начала писать в конце 90-х ,одновременно продолжая научные исследования в области театра, в частности по творчеству Беккета.Как драматург написала пьесы: «Эхо» (2002), «Курок» (2007), «Бродяги» (Премия новеллистов имени Кальдерона де ла Барка 2009), «Муза» (2010), «Полоса» (2010) «Городские лисы» (2011), «Зло камня» (2012), «Мертвая  смерти» (2012), «Дело» (2013), «Третье лицо» (2013). Опубликовала сборники рассказов: «Площадь свободы» (2006) и «Помятые поэмы» (2008). Ее последняя пьеса, «Бумеранг», была поставлена в июне 2014 года  в Национальном Центре Драматического искусства Эрнесто Кабальеро.

 Наш Коррреспондент Ирен-Садовска Гийон встретилась в Мадриде с драматургом Бланкой Доменек.

     Театр Бланки Доменек, политический, но не ангажированный, ничего не утверждает, не принимает ничью сторону, но пытается высветить  проблемы, которые волнуют общество, то, что обычно скрыто, и  опрокинуть все устоявшиеся представления. Постоянные темы ее пьес: положение человека в современном обществе, его отношение к власти, дегуманизация общества, превращение всего в товар, в том числе и человека, борьба за власть. Язык ее пьес, очень лаконичной, язвительный, идет прямо к цели без стилистических эффектов, рождая редкий сплав конкретики и поэзии.

Ирен Садовска-Гийон – В 2011 году ты стала участником движения Théâtre Uncut –это направление, родившееся в Англии, предлагало авторам немедленно реагировать, в форме  коротких текстов,  против несправедливых сокращений в бюджетных театрах. Потом  движение стало  интернациональным. Что в твоем понимании означает театр политически ангажированный. Может ли он изменить общество?

Бланка Доменек –   Политика всегда была непосредственно связана с жизнью общества. Я не думаю, что театр способен что-либо изменить, но он представляет собой идеальное место, чтобы задавать волнующие всех вопросы. Я обращаюсь к политической тематике с тем, чтобы пролить свет на факты и ситуации, которые касаются нас всех, всех граждан, но политики пытаются их от нас скрыть. Я не ставлю своей целью защиту той или иной позиции, я просто задаю зрителю беспокоющие вопросы. Я понимаю политический театр как провокацию и в этом смысле речь идет не о том, чтобы утверждать что либо, но наоборот, разрушать убеждения.

 И.С.Г. – В рамках Théâtre Uncut ты написала короткую пьесу «Мертвая точка». Речь идет в ней о бессильном бунте человеке, переживающего неудачу, как в профессиональном, так и в личном плане. Он бунтует против социального порядка, но в финале  заканчивает подчинением ему. Ты с пессимизмом смотришь на эффективность такого рода бунта?

Б.Д. – Настоящая проблема в том, что ему кажется, что он бунтует против общества, на самом деле это не так. На самом деле он восстает против себя самого. В мои намерения входило не только  разоблачить стрессовые условия труда, но задаться вопросом, насколько наша личная ответственность присутствует в том, что с нами происходит в этой системе, вызванной к жизни несправедливой политикой. Чтобы развить эту идею, мне показалось интересным изобразить персонажа в такой ситуации, в которой он может себе позволить действия и слова, которые до сих пор никогда не позволял. Но я не думаю, что в финале он возвращается к норме, так как на самом деле он никогда из нее по настоящему не выходил. Он запутался в собственных цепях, из которых в настоящий момент не в состоянии освободиться. Даже если можно считать его взрыв негодования против себя самого прологом к реальному освобождению.

И.С.Г.- В пьесе «Бродяги» ты прибегаешь к метафоре островного мира, оторванного от нормального мира, в котором мы живем. Остров как возможность утопии. После провала больших политических и идеологических утопий ХХ века ты думаешь, что еще возможны другие коллективные политические и социальные утопии, или все-таки каждый индивид должен придумывать их только для  себя самого?

Б.Д.- Остров, на котором разворачивается действие «Бродяг», это общество полностью закрытое, неподвижное, без контактов с внешним миром. Помещая действие в такого рода пространство, я могла рассказать то, что неосуществимо в реальном мире.  Утопия возникает из необходимости придать жизни смысл через поиски лучшего устройства мира. Противоречия, свойственные таким поискам, бесконечно сложны и интересны. Как все дилеммы, с которыми мы сталкиваемся в обществе,особенно в современном высокотехнологичном обществе. Например, анархистское государство можно было бы рассматривать как пример такого противоречия. Утопия необходима, чтобы лучше высветить все просчеты системы, но сама по себе она не может быть решением проблемы. В моей пьесе ставятся все эти вопросы, я как автор только высказываю все эти дилеммы, на которые нет ответа.

 И.С.Г. –  В «Бродягах» прочитываются автобиографические моменты, в частности твой опыт жизни на острове Менорка в 2005-2009 годах. А главный персонаж пьесы, Макс, вызывает ассоциации с Максом Эстрелла, из «Светоча богемы» Валье-Инклана…

Б.Д.- Да, я жила в городе Сьюдадела на Менорке в течение 4-х лет. Это отшельничество позволило мне наблюдать за жизнью общества со стороны. Зимой жизнь на острове очень отлична от курортного лета: здесь дуют сильные ветры и остается очень мало народу. Здесь я познакомилось с людьми, которых я называю «анти-системными». То есть те, кто здесь не родился, но живут очень давно, хиппи, приехавшие сюда в 60-е годы, или их дети. В свое время их образ жизни вызвал настоящий шок у других обитателей острова. Они жили очень маргинально и не признавали никакие нормы, что очень смущало нормальных жителей Менорки. Все это я постаралась передать в «Бродягах».  Что касается персонажа Макса, то здесь действительно возможны параллели с персонажем Валье-Инклана, но это не преднамеренное цитирование. Просто во время учебы мы много работали над пьесой «Светоч богемы», и я ее много раз перечитывала.

И.С.Г. – Кто из драматургов, классиков и современных, в особености повлиял на тебя?

Б.Д. – Список будет слишком длинным. Становление драматурга всегда связано  с изучением  работы больших писателей. Кто повлиял на  меня. Скажем, Софокл, без которого невозможно подлинное понимание природы театра. Весь театр Золотого века, который преподает  важный урок на тему связи между драматургической структурой и поэзией.  Бертольд Брехт и Девид Хэа, каждый по своему, научили меня театру политическому. Чехов и Пинтер важны для понимания подтекста. В современном испанском театре моими учителями можно назвать Хуана Майорга- за сложность и глубину его письма, Эрнесто Кабальеро- за его умение создавать театральную магию, Хорди Гальсерана- за подлинность и драматическую силу его текстов. Я многому научилась и у Хосе-Санчиса Синистерры: его поэтика фрагментарности, его постоянные поиски театральности, его техника драматургической интриги не могут не привлекать. 

И.С.Г.- Есть ли тематические соответствия между твоими пьесам, «Муза» и «Бумеранг»? Какие из главных тем твоего творчества появляются в «Бумеранге»?

Б.Д. – Обе пьесы вопрошают расплывчатую границу между настоящей эмоцией и ее симулякром. Места действия в двух пьесах разные, но между ними есть общие элементы. Действие «Музы» происходит  в роскошном здании офиса-люкс,  построенного на месте старого квартала бедных, «Бумеранга»- в помещениях финансовой империи  фараонического размаха. Оба места действия – грандиозные конструкции, оставляющие мало места личной жизни. И в обеих пьесах отражается модель функционирования больших фирм и их воздействие  на поведение индивидумов, которые в них работают. Но в стилистическом плане эти пьесы очень разные.  В «Музе» верх берет сюрреализм, тогда как «Бумеранг» написан в более реалистической манере. В «Бумеранге» продолжаются темы, начатые в других моих пьесах, такие как дегуманизация общества, хищный меркантилизм, борьба за власть.

И.С.Г.- Ты считаешь некоторые свои пьесы сюрреалистическими. В  каких аспектах это сказывается?

B. D.- Речь идет в первую очередь о «Бродягах» и «Музе».  Я построила фабулу обеих пьес в стилистике сюрреалистической техники  подсознательного автоматизма письма. Как путешествие  без явной направленности. То есть с пределенного момента письмо становится автоматическим, с минимумм рационального вмешательства автора.  Это не означает, что больше не присутствует работа над драматической конструкцией произведения, подчиняющаяся определенным правилам. Речь идет только о том, чтобы довериться пишущемуся сюжету и авторским ресурсам, которые будут развиваиться интуитивно, иррационально. Если анализировать эти тексты с точки зрения структуры, вполне возможно, что в них выявятся некоторые несоответствия. Самые разные элементы соединяются в таком письме самым непредвиденным образом, и очень любопытно  открыть, какие дополнительные смыслы могут рождаться при использовании такой техники.  Это позволяет также самые разные прочтения, что умножает возможности сценической интерпретации пьесы. В последних работах я удалилась от этой техники, но в будущем могу к ней вернуться снова.

И.С.Г. – «Бумеранг» сейчас переводится на русский язык для постановки на сцене  Художественного театра  в рамках программы  обмена с Национальным Драматическим Центром Мадрида.  Что ты ожидаешь от конфронтации этой пьесы с русской публикой и профессионалами?  Какие, как тебе кажется, отклики может иметь проблематика пьесы в сегодняшней России?

Б.Д.- Странным образом Россия с очевидностью вошла в мои изыскания, когда я работала над темой «Бумеранга». Я придумала персонаж Кати Волковой много раньше, чем появился перевод и совместный проект с Художественным театром. Россия сегодня  представляется прототипом  дикого, либерального, циничного капитализма, поведенческой модели успеха, который влечет за собой  поведение грубое, властное, без каких бы то угрызений совести.

Именно такое общество показано в «Бумеранге», даже если место действия не связывается с какой-то конкретной страной.  Мне очень любопытно увидеть каким образом персонаж Кати будет решен в русской постановке, и вообще каким образом будет трактоваться пьеса. Уверена, что это позволит мне открыть мою пьесу в таких аспектах, о которых я даже не могла вообразить.

Перевод Ек.Богопольской

Crédit photos: Marcos Gpunto.