10 июня – 13 июля 2017 – Palais Garnier, Paris
В Парижской Опере состоялсь премьера «Золушки» Россини (La Cerenentola) в постановке Гийома Гальенна. Известный актер Comédie-Française и удачный кинематографист –его режиссерский дебют «Гийом и мальчики, к столу» принес ему сразу несколько Сезаров, решил взяться за оперу. Но под его рукой веселая опера Россини, настоящий фейерверк виртуозных пассажей, превратилась в зрелище тяжелое и скучное. Режиссерская концепция сводится к иллюстрации второго названия шедевра Россини- «Торжество добродетели». Критики спорят о степени неудачи первой постановки Гальенна -полный это провал или неполный. Ну. неполный, скажем мы…
От того, что все имена, кроме принца Рамиро, неаполитанские, Гальенн помещает действие оперы в современный Неаполь. Первый акт играют на фоне фасада чудесного неаполитанского палаццо цвета красной охры (сценография Эрика Руфа). Палаццо, как водится, разрушается, и на фасаде, напоминающем о былом величии, качаются ничем не закрепленные электрические провода. Подмостки при этом покрыты вулканической лавой – весьма прямолинейная отсылка к имени героини. (Этот прием напоминает недавнюю постановку «Золотого петушка» Лораном Пелли. Но там покрытые лавой подмостки оправдывались сценическим действием – это был намек на результат правления царя, оставившего после себя выжженную землю). Во втором действии фасад открывается на огромную залу тех же тонов, и прямо на лаве вповалку сидят прибывшие на праздник принца невесты в одинаковых белых платьях. Дон Маньифико, отчим Золушки, здесь – вульгарный опустившийся бабник, в первой же сцене утреннего туалета из его комнаты выскальзывает шлюха. Комические сцены с папашей Маньифико расширены, и итальянский бас Моризио Мюраро ловко справляется с ролью буффона, но все режиссерские придумки на грани дурного вкуса. Чего стоят, например, лацци со спусканием штанов разгулявшего Маньифико перед барышнями на балу и тд.
Гальенн решил окунуть « Золушку » в типично итальянскую среду уличной толпы, как в фильмах неореализма, но здесь это смотрится довольно нарочито: и потерянные дети, и горожанки в свадебных платьях из дешевого магазина, прибежавшие на встречу с принцем, который должен выбрать невесту, и шумная массовка придворных, напоминающих свиту «мафиози». Камердинер Дандини, которого Рамиро поставил играть свою роль, – стереотип пронырливого обаятельного итальянского мачо. А у самого принца нога затянута в ортопедическую шину – по мысли режиссера, именно увечность позволяет ему увлечься Золушкой. И тут, скажем прямо, мы его понимаем – такой Золушкой, как эта, увлечься сложно. Анжелина первых сцен – неуклюжая, банальная простушка. У итальянской меццо-сопрано Терезы Иерволино красивый тембр голоса, особенно в знаменитой балладе » Una volta », но ее героиня настолько лишена красок, что кажется эту Золушку в самом деле выбрали только за добродетель.
Анжелина и волшебник Алидоро
У Россини и его либреттиста Ферретти нет чудесных фей и прочих сказочных атрибутов, превращение совершается только в самой Золушке после встречи с принцем. Здесь Золушка появляется на балу в безвкусном платье ярко зеленого цвета, что делает и без того лишенную женского шарма героиню еще более нелепой –какая уж тут прекрасная незнакомка. И с начала до конца Анжелина грустная, вся роль выстроена без нюансов, на одной ноте, а ведь «Золушка» опера озорная, в которой с наибольшей силой выразилась «anima allegra» –веселая душа Италии. Рамиро – американский тенор Хуан Хосе де Леон играет с живостью, но голосу не хватает виртуозности.Пожалуй, единственная настоящая удача спектакля, Алидоро: наставник принца в исполнении итальянского баса Роберто Тальявини завораживал публику и глубоким проникновенным голосом, и неотразимым актерским обаянием. В трактовке Гийома Гальенна это персонаж загадочный, сродни моцартовскому волшебнику Зарастро: он учит о превосходстве добродетели и благородства над миром зла, и потому соединяет Золушку и своего питомца Рамиро. Все действие приобретает откровенно морально-поучительный оттенок. При этом Алидоро ввводит Золушку в королевский дворец с таким многозначным видом, как если бы он в самом деле открывал перед ней «загадочные глубины неба, где царит Тот, кто вершит высшую справедливость ». Но дальше тема развития не имеет – не считать же режиссерским решением строительные леса посреди залы, где происходит решающее объяснение Золушки-Анжелины и мнимого принца Дандини. Действие движется медленно, тягуче, как жвачка.
Сцена финала
Пожалуй, единственная настоящая удача спектакля, Алидоро: наставник принца в исполнении итальянского баса Роберто Тальявини завораживал публику и глубоким проникновенным голосом, и неотразимым актерским обаянием. В трактовке Гийома Гальенна это персонаж загадочный, сродни моцартовскому волшебнику Зарастро: он учит о превосходстве добродетели и благородства над миром зла, и потому соединяет Золушку и своего питомца Рамиро. Все действие приобретает откровенно морально-поучительный оттенок. При этом Алидоро ввводит Золушку в королевский дворец с таким многозначным видом, как если бы он в самом деле открывал перед ней «загадочные глубины неба, где царит Тот, кто вершит высшую справедливость ». Но дальше тема развития не имеет – не считать же режиссерским решением строительные леса посреди залы, где происходит решающее объяснение Золушки-Анжелины и мнимого принца Дандини. Действие движется медленно, тягуче, как жвачка. В сущности, как и главная героиня, вся мизансцена страдает прямолинейностью и отсутствием игровой составляющей, той самой, что обычно отличает актерский стиль самого Гальенна. Не улучшает ситуацию и несколько тяжеловесное звучание оркестра под руководством Оттавио Дантоне.
Crédit photo:Vincent Pontet