14 сентября-21 октября 2018, 17 -21 декабря 2019 – Théâtre de la Tempête, Cartoucherie
Одна из самых известных пьес Ивана Вырыпаева последнего времени, «Пьяные», поставлена в Париже. «Большая поэма, грубая и лиричная, парадоксально славящая жизнь, дух, наше желание божественного, наше божественное желание жизни. Это молитва атеиста, в которой из клоунского опьянения переходят к опьянению мистическому», – говорит Клеман Пуаре (Clément Poirée), постановщик спектакля, новый художественный руководитель театра de la Tempête в Картушри. Премьера состоялась осенью 2018 (см. рецензию), в новом сезоне спектакль на несколько дней вновь появится на афише театра.
В пьесе два акта, каждый состоит из четырех сцен. В первом четыре компании разных возрастов и профессий объединены только тем, что пьяны. Во втором, герои разных сценок случайно пересекаются на улице, и с ними происходят странные истории и чудесные превращения. Персонажи «Пьяных» -современные европейцы, пьеса была написана несколько лет тому назад по заказу Дюссельдорфского театра. Невзирая на название, пьеса не о пьянстве, 14 персонажей, в самом деле пребывающих в состоянии крайнего опьянения, вовсе не хронические алкоголики, здесь опьянение -только повод для своеобразной атмосферы эйфории, предельного состояния, в котором возможно прорваться за жесткие рамки обыденной жизни, социальных условностей.
Спектакль предваряет эпиграф к пьесе, выбранный самым Вырыпаевым: «все, что видишь ты, видимость только одна, только форма, а суть никогда не видна ». Это ключ к сценографии от Эрвина Креффа: декорация представляет собой стеклянный цилиндр на вертящемся круге, стенки которого сходятся и расходятся наподобие ширм, при этом они трансформируют изображение как искажающие зеркала. Впрочем, искажающие поверхности промелькнут лишь в начале, в дальнейшем их функция окажется несущественной. Гораздо значимей то, что девица из первой сцены попытается задепиться за вертящийся круг, а он, понятно, от нее ускользает. Как и сама реальность. 14 персонажей, которых сыграют восемь артистов, – все грустные клоуны, они падают, поднимаются, встречаются, расходятся, влюбляются, открывают себя, вступают в открытый диалог с публикой и со своим скрытым я. Из меланхолии и сомнений современного человека слагается гимн во славу жизни.
Главная находка режиссера – соединить текст Вырыпаева с традицией застольных песен бродячих поэтов и клириков: в зачине спектакля, пока зрители только рассаживаются, в зале появляется голубоглазый отпадный панк и , наигрывая себе на маленькой балалайке, исполняет английскую фольковую песенку, Bottle of Wine. Это Тибо Лакруа (Thibault Lacroix), актер, ранее замеченный у Макеня, и есть настоящая душа спектакля. В самой пьесе он сыграет Макса, того суперменеджера, который возвращаясь с мальчишника, организованного в аккурат в ночь перед собственной свадьбой, в случайной встречной узнает свою истинную любовь. Но в постановке Пуаре у него роль шире – его расхристанный персонаж, поэт-пьяница и гуляка, славящий радости жизни, из пролога входит в ткань спектакля и появляется в сайнетах между сценами в сопровождении уличных певичек, распевающих лучше (Камилла Кобби) или хуже (Мелани Меню) рубаи персидского поэта Омара Хайяма (от которого эпиграф к пьесе). Текст Вырыпаева делается своим, вписывается в родную традицию. Весь спектакль решен в жанре бурлескного и лирического кабаре, где перемешали традиции застольных песен клириков-вагантов, воспевающих телесную избыточную радость жизни, и через нее творца, и столь дорогую галльскому духу карнавальность – мир перевертышей, поиски неба через низ.
Серьезное травестируется и звучит в смеховом регистре – центральной становится сцена мальчишника в вегетарианском ресторане, где философствуют четверо подвыпивших молодых людей и одна шлюха. Причем все мужчины, в реальной жизни серьезные деловые люди, банкиры и прочее, переодеты в цветные женские парики и другие яркие атрибуты театра клоунов. Балаганный стиль, немного прописанный в тексте, смакуется, утрируется актерами в этой сцене, где один из героев произносит гротесковые сентенции о том, что все любовь, от имени своего брата, католического священника, которого к тому же на самом деле не существует. А другие, слушая его околесицу, вдруг прозревают, что в самом деле слышат в своем сердце « шепот бога », о котором он говорит.
Несмотря на обилие непотребной лексики и то, что герои у Вырыпаева пребывают в состоянии опьянения, пьеса о парадоксальных поисках божественного современным человеком, о любви в самом широком смысле слова и в самом узком: между мужчиной и женщиной. В финале все соглашаются, что бог живет в каждом и каждый слышал в себе -хотя бы однажды – его шепот. Это дало повод рецензентам сравнить Вырыпаевских « пьяниц » с метафизическими поисками героев Достоевского. Что впрочем не мешает воспринимать « Пьяных » и как социальную пьесу, иронично критикующую философию европейца-егоцентрика, в утрированной меланхолии и чувстве вины утратившего контакт с живой жизнью и оттого вечно несчастного. « Надоело ссать на человека, потому что оскорбляя бесконечно себя, творение Господа, разве не оскорбляем мы также и его творца », -подытоживает обозреватель популярного театрального портала » Théâtre du blog ».
Crédit photo: Hélène Bozzi