15 марта -21 апреля 2019 – Odéon -Théâtre de l’Europe
Несмотря на в основном убийственную критику его Трех сестер (1), австралиец Cаймон Стоун остался на плаву и даже ассоциированным режиссером Одеона-Театра Европы. Реакция французской критики на его новый опус в Одеоне еще более резкая. Спектакль был заявлен как Трилогия возмездия (Trilogie de la Vengeance) на основе знаменитых кровавых трагедий – Шекпир Тит Андроник, Томас Мидлтон Оборотень (The Changeling), Джон Форд Как жаль, что она шлюха, плюс Фуэнта Овехуна Лопе де Вега. Но у Стоуна все это препарировалось как тема женской мести мужчинам, своего рода феминистский реванш. (Феминизм вообще его главная фишка, если судить по четырем представленным во Франции спектаклям). Так что заранее было объявлено, кастинг будет только женский. Как Стоун собирался объединять столь разный материал – было даже интересно. Правда, в коммюнике от театра режиссерский замысел как-то чересчур навязчиво вписывался в пособие для активистов #MeToo. Получилось менее радикально – мелодраматический сериал, иллюстрируюший тему сексуальных домогательств, их причин и последствий, для домохозяек. От заявленного материала трагедий остался, да и то, всего лишь пунктиром, сюжет о кровосмесительной любви брата и сестры из Форда.
Спектакль играют параллельно на трех разных сценических площадках, соответствующих разным временам. Зрители, поделенные на группы, смотрят их по очереди, меняясь местами. Если у вас буква С, как была у меня, вы начинаете с развязки, которая проходит в бифронтальном пространстве перед сценой, изображающей современный офис. Потом смотрите середину уже на традиционной сцене, представляющей китайский ресторан, а в заключении – начало истории, удачно соединенное с финалом: здесь стеклянная сцена-коробка, внутри которой чрезвычайно реалистический номер гостиницы, который зрители, расположенные буквой Г, могут рассматривать в малейших деталях. Но нельзя сказать, что публике предлагают разные углы зрения и три разных впечатления от просмотра. Это всего лишь разные декорации, так как от перемены места действия не изменяется способ существования актеров и само восприятие спектакля. Как было, например, у Серебренникова в «Сне в летнюю ночь». Можно вспомнить и более близкий по времени опыт Кристианы Жатахи, здесь же, в Бертье показавшей экспериментальный спектакль на материале Одиссеи «Итака». А спектакль Стоуна – псевдо- иммерсивный. Актеры играют параллельно в разных пространствах, иногда одного и того же персонажа, иногда другого. Этот технический пируэт, безусловно, требуют огромной энергии от исполнителей, но сути восприятия, повторюсь, не меняет.
Хотя надо отдать должное труппе, актеров Стоун действительно выбрал в основном, первоклассных, и вообще, главное его умение – в работе с актерами. Чего не скажешь о драматургии спектакля его сочинения, напоминающей плохой телесериал, с длинными- предлинными, ничем не заполненными пустотами, мелодраматическими эффектами и многозначительным патетическим саундтреком. И написана все удивительно банальным плоским языком (все французские критики «разделали» текст Стоуна с большим сарказмом). В акте 1 мы присутствуем при линчевании некого хозяина турагенства, отличавшегося не просто неразборчивостью в связях, но прямо таки насиловавшего своих сотрудниц. Про таких говорят, трахает все, что двигается. Ну, вот те не выдержали, и в один прекрасный день решили страшно отомстить. Перед тем, как умереть, герой рассказывает о любовном приключении юности с сестрой, которое вылилось в страсть. Закончившуюся для нее самоубийством, а для него – ненавистью ко всему женскому полу: потому что они все живы, а его единственной возлюбленной больше нет. Дальнейшее – своего рода флешбэки в прошлое героя, в стилистике криминального телесереала. 7 актрис и один самец, роль которого отдана замечательному актеру театра и кино, Эрику Каравака. Он же исполняет роль и другого отвратительного типа, отца главного героя. Поскольку Одеон может себе позволить звездный кастинг, в спектакле также Валери Бруни-Тедески и и Адель Экзаркопулос. Адель честно отрабатывает три предложенных персонажа – дочери героя, его старшей сестры и несовершеннолетней девочки, «услуги» которой он собирается купить, никак не педалируя отработанное кино амплуа чувственной соблазнительницы. Чего не скажешь о Валери: здесь актриса (она попеременно жена и мать героя) играет очень формально, эксплуатируя маску манерной буржуазной дамы, которую представляет нам кинодива, осознающая свою звездность. Для всех, кто еще помнит ее другой в спектаклях Патриса Шеро, это смотрится почти пародийно.
Трилогия демонстрирует самый базовый реализм телефильма, реализм старого нарративного театра другой эпохи. Даже как- то странно смотреть это в Париже в 2019 году. Единственное живое лицо и открытие спектакля – французская актриса африканского происхождения Эй Айдара, выступающая и в роли одной из пассивных жертв патрона, и хваткой мамаши невесты или еще несчастливой супруги, которой перверсии мужа сломали жизнь.
Австралийский режиссер, очень заинтресовавший своим первым спектаклем по Ибсену, который показывали несколько лет тому назад в Авиньоне, здесь представляется типичным продуктом коммуникативных технологий и культуры телесериаловилов, мало связанных с европейской традицией, и действует как каток, который подминает под себя все с помощью все того же грамотно построенного маркетинга и других, как писала Libération, «питчингов, несколько преувеличенно заигрывающих с модной доксой #MeToo». «О вреде телеязыка», назвала свою язвительную статью о Стоуне знаменитый обозреватель Figaro Армель Эльо.
Crédit photo: Elizabeth Carecchio
- Фаст фудом назвала « Трех сестер » Саймона Стоуна обозреватель Европейской афиши Наталья Исаева, а критик Mediapart Жан- Пьер Тибода предложил переименовать его чеховскую фантазию в « Три чувихи » (Trois Meufs).