14 апреля-11 мая – Théâtre du Rond-Point; 22-28 июня – « Les Nuits de Fourvière » Лион
Режиссер и создатель конного театра Zingaro Бартабас придумал театрализованное действо в духе религиозных процессий Страстной недели в Испании. В спектакле Golgota, который показывают в театре Rond-Point, участвуют люди и лошади, феноменальный танцор современного фламенко Андрес Марин, сам Бартабас, и четыре великолепных американских верховых. Кентавр, танцующий у подножия Креста под ренессансную религиозную музыку, и танцор, отбивающий ритм подковами, поднимаясь на Голгофу – такое зрелище вы не увидите больше нигде.
Для Бартабаса (настоящее имя Клеман Марти, р.1957) этот спектакль – возвращение к истокам, ведь его конный театр был создан в 1985 году в Испании, и Зинагаро – это «цыган» на испанском. Церемониал, перефразируя Станиславского, начинается с вешалки: еще до входа в зрительный зал театра Rond-Point чувствуется сильный запах ладана. Тогда как за сценой Бартабас проводит часовую разминку со своими артистами-лошадьми. Перед закрытым занавесом суетится маленький человечек, зажигая высокий подсвечник на авансцене. Карлик – это актер Пьер Эсторж. Он и будет в дальнейшем мэтром церемонии, напоминая одновременно мальчика из церковного хора и придворного шута, каких часто можно встретить на картинах старых испанских мастеров. От старых мастеров и вся цветовая гамма спектакля (чёрный трон, красная мантилья, белые фрезы), и особенное освещение, напоминающее Эль Греко и Сурбарана, знаменитого художника из Севильи, соотечественика Марина. Сцена покрыта песком цвета черного антрацита, в самом центре – высокая лестница, на вершине которой светильник с зажжёнными свечами и музыкант, играющий на старинном корнете. (Вспомнилось, что Бартабас всегда славился созданием совершенных эстетических картинок). Потом на сцене появляется всадник на лошади, за ним на коленях следует танцор с полуобнажённым телом атлета, который, словно кающейся грешник, хлещет себя конским хвостом, как розгами. Оба останавливаются, и начинается танец, необычное фламенко Адреса Марина: он танцует с босыми ногами, вместо кастаньет – колокольчики. Ни цыганской гитары, ни традиционного для фламенко пения тоже не будет, – танец существует на одном ритме, под аккомпанемент лютни (Марк Вольф), корнета (Андриен Мабир) и дивного голоса контр-тенора Кристофа Баска, исполняющего изысканные мотеты испанского композитора 16 века Томаса Луиса де Виктория. Эта религиозная музыка григорианского хорала парадоксальным образом и стала первоначальным импульсом для всего замысла Бартабаса – соединить ее и фламенко, освободить фламенко от всех клише, фольклорных излишеств, оставив только ритм, только внутреннюю страсть и силу. Андрес Марин (он же хореограф спектакля) – из знаменитой в Севильи династии танцоров фламенко. Именно потому, что он знает традицию изнутри, считает Бартабас, он с такой лёгкостью способен предложить обновление жанра.
О себе Бартабас говорит, что он составляет с лошадью одно целое, и нужно рассматривать его как кентавра, а не как наездника и лошадь. В самом деле, на первый план выходит не стилизованный танец, а само присутствие прекрасного животного и прекрасного в своей силе, мужественного человека, которые составляют целое. В спектакле участвует американская верховая по имени Сутин, а также ее коллеги, отзывающиеся на имена Горизонт, Тинторетто и Сурбаран. И в дополнение – ослик Лотрек. Бартабас всегда говорил, что его лошади – настоящие танцоры Теперь им предстояло в течение полутора часов, пока будет длиться представление, выдержать испытание обычной театральной сценой, лишенной привычных им пространственных характеристик. И они его выдерживают, надо сказать с честью. Что дало повод журналистке газеты « Libération » сделать воображаемое интервью с верховой по имени Сутин, как с настоящей звездой. Несмотря на то, что спектакль называется «Голгофа», это именно стилизованный церемониал, мало общего имеющий с религиозным чувством. Впрочем, сам Бартабас, признается, что он атеист, и его интересовала не сущность Страстей Господних, о которых вспоминают во время страстной недели, а театральность религиозного ритуала, его внешняя зрелищность.
Так что все атрибуты ритуала – от высоких остроконечных колпаков, которые носили во время процессий Cтрастной недели в Испании, до самого восхождения в финале к Кресту, которое совершает Андрес Марин, отбивая ритм ногами, обутыми в конские подковы, кажутся очень искусственными. А когда поднявшийся таким образом к Кресту танцор замирает в фигуре Распятия, от такой подмены сакрального откровенной имитацией возникает все – таки чувство неловкости. Сам Бартабас называет действо «Цыганским вознесением». Но послевкусие остается – все-таки это пустая картинка, не более. Получилось торжественно, красиво. Но без страсти. Хотя выглядит все очень эффектно. Когда два атлета с обнажёнными торсами, Марин и Бартабас, появляются на сцене вместе, все происходящее начинает восприниматься как песнь мужскому братству, мужской силе. Какие уж тут крестные муки Христа! Силе дикой, необузданной, которая в чем – то сродни дикой красоте лошадей из театра Зингаро. И еще «Голгофа» – как гимн одинокому страннику, его ненасытной жажде бесконечного, всему тому, что заставляет человека постоянно преодолевать себя.
Crédit photos Nabil Boutros/Wiki spectacle