18-31 января 2021- Grand Théâtre de Genève ; 19 февраля -19 августа 2021-OperaVision

Странный  арт-объект был задуман во Фламандcком оперном театре в Атверпене в  2018, а теперь перенесен на сцену Grand Théâtre Женевы : постановка « Пеллеаса и Мелизанды »  Дебюсси (1902)  была вверена  двум знаменитым хореографам  Сиди Ларби Черкауи (Шеркауи), главному балетмейстеру Фламандского балета, и его постоянному соавтору Дамьену Жале, а сценография – известному  мастеру перформанса и инсталляций  Марине АбрАмович.   Смотреть  оперу  до 31/01/ на сайте театра.  с 19/02/ 2021-на платформе Opera Vision

Опера Дебюсси по символистской пьесе Метерлинка о загадочной природе роковой страсти и невозможности ее осуществления в мире этом,  о триумфе в смерти ( все погибло, все спасено – кто не помнит формулу любви от Пеллеаса), своего рода парафраз Тристана и Изольды (1).  

В  новой постановке  нет таинственной мистики средневековой сказки, с замком, принцом, злым королем и загадочной принцессой, найденной в заколдованном лесу.  Автор концепции и сценографии Марина АбрАмович увидела « Пелеаса и Мелизанду » как футуристскую фэнтези, органично вписанную в творчество самой АбрАмович. Действие происходит в абстрактном и очень стильном пространстве.  Черные подмостки, окутаные голубоватым галактическим светом,  на фоне  космической  иконографии:  видимое звездное небо, сферы, кольца, видеопроекции туманностей и суперяркая звезда, расширяющаяся до огромного  вселенского глаза.  Видеаст  Марко Брамилла/ Marco Bramilla создает уникальные видеооформление  с включением  реальных съемок телескопа НАСА.  На самый загадочный вопрос, откуда появилась Мелизанда, Марина Абрамович отвечает, что она упала сюда  с другой планеты. Вместо леса, в котором потерялась Мелизанда перед встречей с Голо,  здесь она  запутывается в нитях,  развертываемых танцорами в форме каббалистической  тетраграммы. 

Вместо  замков и гротов – огромные белые сталактиты (кристаллы), пришедшие сюда прямо из инсталляций Марины и ее работ по изучению знергии камней и минералов – например, «Дом Духа. « Dozing Consciousness », (Амстердам, 1997), в которой кристалл воспринимается как конденсат  энергии и света.  Здесь сталактиты могут быть вертикальные, явно фаллической формы,  или  горизонтальные, подобно заостренным наконечникам стрел, несущим угрозу. В финале это хрустальное ложе Мелизанды, на котором она переносится в иной мир –  принцесса всегда страдала в замке, где практически отсутствует солнечный свет, как в темнице. Переход в иной мир – это и есть  выход к свету.  Человек здесь – как маленькая частица бесконечного космоса.  И ненавистное обручальное  кольцо принцесса  роняет не в фонтан, но в  зведное небо. Золотые волосы Мелизанды, спускающиеся из высоких окон замка к Пеллеасу – у Метерлинка и Дебюсси символ эротический по преимуществу, здесь становятся видимыми энергетическими нитями, связывающими любовников, подобно неизбежному Року.

Но главное новшество  постановки в том, что все действие оперы Дебюсси впервые сопровождается танцами – восемь мускулинных красавцев, практически обнаженных (только плавки) , по замыслу Сиди Лабри Черкауи должны иносказательно  передавать силу чувств  главных персонажей. И их связь с космосом.  Своего рода хор, комментирующий происходщее на сцене.  На самом деле, танцы искусно  включаются в музыкальную партитуру Дебюсси, но  танцоры  никак  не взаимодействуют с протагонистами оперы, которые их, в свою очередь, не видят.  Мужские танцы очень выразительные (вдобавок, спектакль в Женеве делался специально на камеру, то есть все выстроено на крупных планах), но эти страстные сплетения тел, рук, ног, торсов выражают только мужское эротическое начало. И еще анимус – мужское бессознательное  Мелизанды, -уточняет хореограф, что как-то странно для персонажа, символизирующего, и в музыке Дебюсси, и в пьесе Метерлинка,  вечно женственное. Мужской танец  здесь еще и теллургические силы, как в сценах грота  – в противовес энергии звездной, небесной, то есть духовной ( союз Пеллеаса и Мелизанда).  Пеллеас, и  и в особенности Мелизанда, лишены телесности, они лишь знаки  таинственной реальности связующего их Рока. Смотреть на это долго  скучновато. Еще и стильные костюмы, выкроенные лазером, от модного голландского дизайнера Айрис ван Херпен/ Iris van Herpen, которые придают протагонистам оперы  сходство с героями  компьютерной графики, усиливают эту холодную отстраненность актеров, противостоящую  живой плотской стихии танца. (Платье Мелизанды уже третий месяц выставлено на выставе дизайна в музее Мадрида). 

Опасность невидимая, которая была разлита в атмосфере пьесы Метерлинка, здесь персонифицирована – это жестокие стражники, мужские фигуры с закамуфлированными декоративной росписью лицами, которые кружат вокруг  Голо (знаменитый британский баритон Лей Мельроз), здесь  служителя Зла  без всяких нюансов. Танцоры лишь подчеркивают  агресссивность кровававого  психопата.

Сценография и танец затмевают актеров-певцов. Создается впечатление, что  молодая актриса, норвежское сопрано  Мари Ериксмоен/ Mari Eriksmoen  и южно-африканский баритон  Жак Имбрайло Jacques Imbrailo   были в основном предоставлены самим себе. Единственная сцена, пластически и эмоционально режиссерски выстроенная, – прощание Пеллеаса и Мелизанды,  к тому же впервые лишенных обязательного танцевального сопровождения.   

 (1) Сюжет укладывается в несколько строк, но к нему не сводится. Внук короля, Голо, встречает в лесу таинственную красавицу -принцессу  Мелизанду, женится на ней и привозит в родовой замок. Под темными сводами которого ( здесь в прямом смысле слова все лишь тление и смерть) происходит роковая встреча  с младшим братом, принцем  Пеллеасом –  их любовь оказывается так же неизбежна, как обречена.  Принц решает уехать навсегда, но перед отъездом хочет проститься с Мелизандой.   Во время  единственного любовного свидания их застает ревнивец Голо, который убивает Пеллеаса и ранит Мелизанду- принцесса умрет в следующей сцене, почти не приходя в себя. 

Crédit photo: Magali Dougados