Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения великого мима Марсо (1923-2007). Я много лет участвовала как журналистка в жюри фестиваля Мимос/Mimos, устроенного в городе его  юности, Периге. Здесь я и познакомилась с дочками и сыном Марселя Марсо, которые рассказывали мне об отце. Публикуем отрывки из интервью, сделанных в августе -октябре 2008 года.

Дочери Марселя Марсо вспоминают отца: август -октябрь 2008.

Ровно год назад ушел из жизни великий мим Марсель Марсо (1923-2007). Под знаком его памяти проходил этим летом в Периге, городе его юности, традиционный, 26-ой по счету, фестиваль искусства мимов, « Mimos ». В честь Марсо был показан спектакль «Дитя рая», поставленный его учениками разных лет, открыта  выставка эскизов декораций, которые сочинил почти ко всем его спектаклям Жак Ноэль, демонстрировались фильмы из архивов и тд. На фестивле присутсвовали двое из четырех детей Марсо- прилетел из Мексики, где он преподает йогу, его старший сын Батист, а из Монтебана, в Южных Пиринеях, приехала средняя дочь –Камилла/Camille Marceau. О себе и о своем великом отце она и рассказала корреспонденту «Русской мысли» в Периге.

– Когда я была маленькой, отец часто брал меня с собой на гастроли, мне даже приходилось ради этого пропускать школу. Ставили маленький стул между двумя занавесами кулис, и я там сидела. Удивительный мир сцены и стал моим единственным миром. И конечно, я находилась под впечатлением магии искусства этого необыкновенного человека, который был моим отцом. Наша мама, Анн Сикко ( третья жена Марсо- Е.Б.), актриса и режиссер. Она встретила отца в 19 лет, когда училась в его Школе Мимодрамы (Ecole Internationale de mimodrame de Marcel Marceau(1). Они поженились в 1975 году, потом мама несколько лет преподавала в школе. Когда мне было 13 лет, а Орелии, моей младшей сестре, 8 , она создала собственную труппу «Театр сферы», и мы принимали участие в спектаклях. Мама до сих пор руководит экспериментальной театральной школой- студией «Глаз Тишины», существуюшей уже более 20 лет в городе Англар-Жюйак в департаменте Лот.

– Вы с сестрой тоже могли бы назвать себя ученицами Марсо?

– Да. Его горячими поклонницами и ученицами. Школа Марсо была частью нашей жизни, потому что мы постоянно наблюдали за работой отца и его труппы. Моя сестра Орелиа продолжает играть и сегодня, а я в последние годы отошла от театра и обратилась к изобразительному искусству, другой ипостаси отца, ведь он был прекрасным рисовальщиком. И рисовал всегда и везде. Во время войны он закончил Школу Декоративных Искусств в Лиможе. Я выросла без телевизора, но, как говорится, с карандашом в руке- сколько себя помню, всегда рисовала. А учила рисовать меня папина хорошая приятельница, латвийская художница и скульптор Валентина Зейле, жившая в Париже. Но выставлять свои работы я начала только недавно, моя первая большая выставка прошла год назад в Тулузе.

– Скажите, каково быть дочерью Марселя Марсо?

– Я была всегда безумно горда отцом. Но в школе мне пришлось немало настрадаться, из-за того, что мне очень завидовали. Поэтому когда я училась на театральном факультете парижского университета, Paris VIII, я научилась скрывать свое происхождение. Когда меня спрашивали не однофамилица ли я знаменитого Марсо, я кивала головой- именно так, однофамилица. Мне хотелось, чтобы меня оценили и любили за мои личные качества, а не за то, что я –дочь знаменитого артиста.

Нашу беседу неожиданно прерывает сидящая за соседним столиком дама – узнав в Камилле дочь знаменитого соотечественника, спрашивает новости о ее сводном брате, Мише, которого она хорошо знала в молодости.

Я очень удивляюсь русскому имени – понятно, например, откуда взялось имя другого брата, Батист, – в честь великого мима XIX века Дебюрро, ну, на худой конец, в честь легендарной пантомимы Жана-Луи Барро, в которой Марсель Марсо много лет играл. Но Миша!

– Ничего удивительного, – говорит Камилла. – Отец всю жизнь чувствовал особую внутреннюю близость с Россией, интересовался всем русским, любил русскую музыку, вообще культуру, особенно выделял редких учеников из Советского Союза, попадающих к нему в Школу. Кроме того, об этом мало кто знает, мама Марсо была родом из Российской империи. Марсо родился в Страсбурге в семье еврейских эмигрантов из Восточной Европы. Мой дед родом из Польши. А бабушка Анна родилась в местечке Яблунево или Яблоново где- то на территории нынешней Украины. Ее семья (отец был крупным торговцем лесом) бежала в Эльзас в начале века, спасаясь от погромов. Отец Марсо, Шарль Мангель был мясником в кошерной лавке, и большим поклонником оперы. Всю жизнь слушал оперу, дружил с певцами, в одной из комнат дома был оборудован маленький зал, куда он приглашал их для маленьких, домашних так сказать, концертов. Именно так в один из дней 1944, когда они уже жили в Лиможе, его и арестовало гестапо – с 1939 года семья уехала из Страсбурга, и пряталась сначала здесь в Периге, где Марсель закончил школу, а потом, насколько я помню, в Лиможе,. Шарль погиб в Освенциме. Это навсегда, на всю жизнь пометило моего отца, придавая некий оттенок неизбывной печали всем его творениям. Потому что для отца искусство мимы никогда не сводилось к набору технических навыков, даже самых совершенных, это был груз души, который благодаря некой внутренней силе, которая им двигала, становился зримым. Каждый взгляд, каждый жест рождался изнутри , а потом медленно поднимался по всему телу.

– Был ли ваш отец верующим человеком, как он относился к иудаизму?

– Он рассказывал, что его мать перестала верить после того, как арестовали его отца. Он же не хотел привязывать себя к какой-либо догме, он говорил, «я –гражданин мира» и называл себя человеком без религии. Но при этом удивительно, он навязчиво всю жизнь интересовался вопросами истории религий, его мучал вопрос соотношения Добра и Зла в мире – откуда , как рождаются страшные периоды, когда человечество сползает в зло. В последние месяцы перед смертью он читал книгу « Mémoire du mal.Tentation du bien »( Цветана Тодорова- Ек.Б.). Он был мистиком, верил в некую энергию, которая трансцендирует человека. Знаете, когда его спрашивали верите ли вы в Бога, он отвечал: нет, но когда я играю, мне иногда кажется что Бог наполняет меня. Его спальня была вся завешена русскими иконами, которые соседствовали с фигурками будды. Своего рода маленький храм.

– Откуда все-таки родился псевдоним Марсо?

– В его судьбе все странным образом завязалось именно во время войны. Мой отец уже с 1943 года участвовал в Движении сопротивления, например, благодаря своему дару рисовальщика, он фабриковал фальшивые документы для подпольщиков. А после того, как арестовали их отца, его брат Симон, который под именем лейтенанта Алена был одним из ведущих фигур в Сопротивлении, предлагает ему поменять фамилию. Марсель выбирает фамилию наполеоновского генерала Марсо по строчке из поэмы Гюго «Ош на Адидже, Марсо на Рейне» – он тоже хотел победно дойти до Рейна. И дошел – после освобождения Франции в ноябре 1944 года он вступает в Армию Генерала Делаттра де Тассиньи, которая освобождала Эльзас и вошла в Германию. А до этого в какой-то период поскольку Дордонь, где они скрывались, становится опасной, Марселя посылают к родственнице в Севр, недалеко от Парижа. Это позволяет ему попасть в парижскую Школу Шарля Дюллена , где он познакомится с Этьеном Декру, учителем Жана-Луи Барро и отцом- основателем нового искусства современной пантомимы- мимы. Ее отличие от традиционной пантомимы в том, что она основана не на имитации на сцене объекта с наибольшей точностью, а впечатления от объекта, его иллюзии. Но если он был самым знаменитых учеником Декру, своим отцом в искусстве он тем не менее всегда считал Чаплина, и с детства до самых последних дней смотрел и пересматривал все его фильмы.

Наш разговор продолжился спустя несколько месяцев, в доме Маселя Марсо в деревушке Berchères-sur-Vesgre (департамент Eure-et-Loir) , где артист прожил большую часть своей жизни. К разговору присоедилась млалшая сестра, Орелия/ Aurélia Marceau

– Когда он купил этот дом, это была ферма, окруженная полями. Он по одному, год за годом, сажал здесь деревья.  А сегодня это настоящий лес, дивный сад, буря в 1999 году сломала много деревьев, но если этого не знать, все равно этот парк впечатляет.

Камилла.  – Сами деревья необычные. Он вдохновлялся живописью импрессионистов, когда создавал этот парк. Он хотел, чтобы он напоминал усадьбу Клода Моне в Живерни. Он думал, что однажды, когда этот дом станет музеем, и посетители будут прогуливаться в этом парке, они буду знать, что это Марсель Марсо выбрал и посадил все эти деревья. Это была его страсть, все свободное время он посвящал устройству дома, наверное, мысль о том, что этот дом останется после него, была для него успокоением. И конечно, другой его страстью была живопись.

Орелия – Он обожал рисовать. Это тоже его успокаивало. Он уединялся в своей мастерской и рисовал. Вот это его рисунок на афише. Что меня всегда поражало в этом доме, так это то, что здесь исчезало понятие времени. Все что происходило здесь как бы выпадало из настоящего времени. Как будто мы оказывались в другом мире, в другом измерении. Я теряла здесь всякое понятие о времени. Дни могли казаться более длинными, как если бы они длились бесконечно. То есть он создал здесь внутри этого дома особый мир, наподобие театрального, созданного внутри черной коробки сцены. Где мы тоже вне времени. Особый мир, соответствовавший ему. И не случайно на окнах здесь цветные витражи. Помните, как в поэме Бодлера о человеке, который предпочитал смотреть на мир через цветные стекла, вместо того, чтобы видеть грубую реальность жизни. И это очень глубоко ответствовало природе нашего отца. Он не любил реальность , – он предпочитая оставаться в мире грезы. Да, реальность в самом деле внушала ему страх. Он прятался в грезу, и именно это тоже составляла основу, суть его искусства. Даже этот дом, как ты только что сказала, с таким освещением и интерьером, как будто был создан для того, чтобы избежать грубую реальность жизни.

 

 

(1) École Internationale de Mimodrame de Paris Marcel Мarceau  была создана в Париже в 1978 году и существовала до 2005 года. Школа находилась в сердце старого театрального Парижа, недалеко от знаменитого «бульвара Преступлений» (название от количества кровавых мелодрам, которые здесь показывали в 19 веке), который воспел М. Карне в знаменитом фильме о легендарном миме Жане- Батисте Дебюро «Дети райка»1944. Фильм, который имел решающее значение для выбора Марселем Марсо профессии и призвания мима.