12-22 октября 2023 – Théâtre de l’Athénée-Louis Jouvet, Paris; 9 ноября – Théâtre Edwige Feuillère,Vesoul; 28 ноября -Théâtre de St-Malo
В театре l’Athénée играют « Федру », не Расина, Сенеки: постановка Жоржа Лаводана/Georges Lavaudant неожиданно сближает античную трагедию о пагубном влечении царицы к пасынку своему, Ипполиту, с поэмой- не той, страстной цветаевской исповедью, что сразу приходит на ум русскому читателю, но скупой и строгой минималистской поэзией японского театра. Из долгого путешествия в Киото Лаводан привез эту грезу – о театре Но — о театре неподвижности, театре-ритуале. Текст трагедии (в современном переводе Frédéric Boyer) сокращен до партий основных действующих лиц. Вместо хора между сценами текст прочитываемый -субтитры и проговариваемый – закадровый голос. Пустая сцена, почти абстрактная декорация: только световой фон от серого через голубой до исступлённо синего в финале. И гигантские тени словно нависают над сценой — все играется в присутствии нам незримой давящей силы, Богов или демонов.
В первой сцене освещение как будто лепит тело атлета, Ипполита. Лаводан хотел представить противостояние Ипполита и Федры как столкновение «света и тени» . Но не получилось — этот Ипполит ( Maxime Taffanel) слишком прост, текст Сенеки ему дается с трудом, фактурный мужик, и только. Остается Федра Астрид Бас/Astrid Bas, вступающая в эту мизансцену как в партитуру. И до конца, до самоубийства на останках страшной смертью погибшего Ипполита, выдерживающая и слог ее, и ритм. И таинство стрAстного безумия. Актеры подчеркнуто статичны, все, кроме Федры, в анфас к зрителю, практически не взаимодействуют . Скупые выверенные жесты. Все почти, что происходит с героями,- внутри. Клаус Михаэль Грубер так работал с актерами в «Беренике» (1987, Comédie-Française) —переживания не вытаскиваются наружу. Аскетичная, стилизованная, минималистская мизансцена « Федры » стремится приблизиться к ритуальному действу.
Сцена первого появления Федры — признание Кормилице: Федра – Астрид Бас в коротком шелковом халатике сидит в кресле, запрокинув голову, с закрытыми глазами. И только вибрации голоса несут в себе всю поэзию и вся страсть глубоко спрятанную, «расплавленный страданьем» голос «надо мной любовь одна лишь властвует!» звучит контрапунктом к сугубо прозаической обстановке. Внутренний накал — крестный путь Федры — попытка приблизиться к недоступному возлюбленному: например, через идентификацию, через отождествление себя с амазонкой Антиопой, матерью Ипполита- строгая и торжественная появляется Федра на сцене, обнажает грудь, и точным движением одну заклеивает, как будто хочет натянуть воображаемую стрелу. Никакой гордой царицы, Федра готова на последнее самоуничижения перед своим господином:
Зови меня сестрою иль служанкою,
Служанкой лучше: рабство я легко снесу.
Идти прикажешь снежными вершинами —
И Пинда ледники не отвратят меня.
Вели пройти сквозь пламя, сквозь ряды врагов —
Грудь под мечи подставлю не замедливши.
Вот жезл, что мне поручен; ты возьми его:
Царем ты должен быть, а я — служанкою. (Пер.С.Ошерова)
Отвергнутая Ипполитом, она мстит, обвиняя его в попытке обесчестить ее. Двое мужчин в строгих темных пальто -Вестник, рассказывающий жуткую смерть Ипполита “терновые шипы, раздирающие полуживую плоть, так что на всех кустах висят окровавленные клочья”, и вернувшийся из ада Тезей, – как два всадника апокалипсиса. Тезея играет Невероятный Орельен Рекуанг/Aurélien Recoing, актер Антуана Витеза par exellence , один из немногих современников, владеющих искусством поэтического слова. Горечь, и скрытая боль (это по его просьбе Посейдон посылает чудовищного быка, который нагоняет страх на коней Ипполита), и пламя пережитых страданий — царь, как никак вырвался из преисподней, и — все как бы остранено, он одновременно присутствующий и отсутствующий. От этого становится совсем жутко, пробирает сильнее, чем множество криков, громкая декламация и всякое другое откровенно театральное выражение страданий. Впечатление редкое, завораживающее.
Crédit photo: Marie Clauzade