6-24 ноября 2023 –Théatre de la Ville/Sarah Bernhardt
Иво ван Хове/Ivo van Hove возобновил к открытию сезона в театре de la Ville свой десятилетней давности диптих по фильмам Ингмара Бергмана, объединяющий «После репетиции»(1984) и «Персону» (1966) -как известно, знаменитый бельгийский режиссер питает особое пристрастие к постановкам по легендам киноклассики, в том числе по Бергману (были еще «Сцены из супружеской жизни»2005, «Крики и шепоты», 2009) . Я не видела спектакль, поставленный с актерами его нидерландской труппы Toneelgroep, для французской премьеры он выбрал двух звезд первой величины, Шарля Берлинга/Charles Berling и Эммануэль Берко/Emmanuelle Bercot (Берко не только обладательница каннского актерского приза, но и известный кинорежиссер). Два очень разных фильма, разных периодов Ван Хове объединил через тему театра.
В «После репетиции » три персонажа : стареющий режиссер, Хендрих Фоглер, Анна, молодая актриса, занятая в спектакле, призрак ее матери Ракель, некогда знаменитой звезды. Жизнь для Фоглера не существует иначе, как сквозь призму сцены. Театр и есть его жизнь. Для актрисы Элизабет с той же фамилией Фоглер, главной героини « Персоны », наоборот, театр как раз не жизнь. Она не выдерживает тяжести маски, хочет вырваться из магического круга театра, ради этого обрекает себя на молчание. Утратившая дар речи актриса остается в доме на берегу моря наедине с медсестрой, молодой женщиной по имени Альма: одна упрямо молчит, другая на пределе интимной откровенности постоянно говорит, стремясь спровоцировать подопечную на диалог. Ван Хове интересовала, как он говорит, конфронтация двух пьес, как двух разных типов театра. Один, «актерский, эмоциональный, публика, испытываюшая удовольствие от игры актеров, второй — почти перформанс».
В первой части в закрытом пространстве стандартной репетиционной комнаты (серые стены, канцелярские стулья, икеевский диван) мечется мужчина – Шарль Берлинг, потерянный между двумя женщинами. одна- бывшая любовница, другая — новое притяжение, новая возможность страсти. Соблазн новой жизни, немного нелепо отрабатываемый нашим героем, как его попытки взыграть кровь девушки музыкальными хитами времен его молодости. Столь любимый ван Хове эротический многоугольник здесь скатывается в бульвар. Размышление о театре, его природе и глубинной связи творчества с самим сушествованием творца оказывается банальным выбором стареющего ловеласа между больной, вышедшей в тираж истеричкой и свежей так сказать кровью. Плоская картинка, довольно скучная. Бергмановская Экзистенциальная драма оборачивается вполне буржуазным дивертисментом – если именно этого искал режиссер у французских исполнителей, ему это удалось.
«Персона» резко меняет фокус: белый свет, операционный стол, на котором 10 минут корчится, извивается, сжимается в судорогах абсолютно голое женское тело. Какое-то почти звериное физическое страдание, клиническая картина нервной депрессии – невероятный перформанс 56-летней Эммануэль Берко. Ничего не выражается в словах, все выражается через тело. И это тем более сильно, что в первой части, ее партитура роли Ракель сводилась к словесным потокам истерички.
Несмотря на то, что действие в «Персоне» происходит на природе, у берега моря, черно- белое пространство Бергмана остается клиническим, антиромантическим, почти абстрактным. Ван Хове и его постоянный сценограф Ян Версвейвельд/ Jan Versweyveld нашли сценический компромисс между абстракцией и жизнью. Пространство коробки сцены в прямом смысле разламывается, подмостки оказываются островом посреди воды, живая материя, -водные блики -мерцают и на ослепительно белом заднике сцены.
Очищение во всех смыслах -водой: играют в воде, с водой, на воде. Есть еще по театральному красивая буря, которая сблизила двух женщин, почти соблазнила: облегающие белые комбинашки на мокрое тело -зрелище эротичное само по себе. Сцена признания Альмы об оргии на пляже -откровенно сексуальна: девушка доверяет Элизабет свою интимную «тайну» как величайший дар доверия. В их отношениях много эротической двойственности. Иво ван Хове подчеркивает прежде всего чувственную природу персонажей в «Персоне». Таинственная немота Элизабет как маска (физическое харизматичное присутствие без слов Эммануэль Берко невероятно выразительно), но и общительность и веселый оптимизм Альмы- тоже маска, и Жюстин Башле/Justine Bachelet (актриса работала с ван Хове на «Стеклянном зверинце» в Одеоне) ведет партию Альмы очень тонко.
Но к чему все сводится?В фильме Бергмана была разлита опасность, тревога, тревожащая странность, кошмар поглощения одной личности другой, тема раздвоения между двумя персонажами. Здесь скорее некое притяжение сексуального свойства. Ну и там, где Бергман использует не поддающийся вербальному описанию действительно магический кинокадр, — лица героинь сливаются в одно, в спектакле вполне прозаическая докторесса в финале расскажет нам, что Элизабет вылечилась и вскоре вновь вышла на сцену. И все же: стильная красивая картинка от Иво ван Хове, поддержанная великолепным перформансом Берко, явно не достаточное условие, чтобы вновь вернуться к шедевру Бергмана. Как будто театр существует в безвоздушном пространстве, никак не связанном с современностью.
Crédit photo: Théâtre de la Ville/Sarah Bernhardt