5 марта -14 апреля 2024 –Odéon-Théâtre de l’Europe

Бразильянка Кристиан Жатахи/Christiane Jatahy ворвалась во французский театр 10 лет тому назад с радикальными интерпретациями классики через концепт кино-театра. Стала достаточно знаменитой, чтобы ее пригласили на постановку в Комеди-Франсез и ассоциированным режиссером в Одеон. В последние годы на место крепкосложенных мизансцен пришли размытые сценические композиции, подменяющие театр актуальными политическими лозунгами. Новый спектакль в Одеоне по «Гамлету» — гибрид между двумя формами, в котором драматургия Шекспира вписана в невнятную отсебятину. Экоактивисты совершают акции в музеях, чтобы привлечь внимание к  климатическим изменениям. К такой же тактике переходят, видимо, некоторые режиссерки с феминистской повесткой, атакуя знаковые произведения классики. Вот, к примеру, «Гамлет». Если на него вылить омлет (в спектакле Одеона много бьют яйца, так как Гамлет- Амлет на французском здесь легко переходит в игру слов), будет ли эффект подобный тому, как если облить картину Леонардо? Приблизительно на такие размышления наводит новая постановка Кристиан Жатахи. Тут Гамлета не просто играет актриса, Клотильд Эсм/Clotilde Hesme (такое уже много раз случалось, начиная с Cары Бернар), а именно что принц датский – женщина. Или таковой сам себя полагает. Или, ясное дело, мучается от гендерной неопределённости (вот оно, быть или не быть. А не оттого, как вы думали, что не знаем, « какие сны нам в смертном сне приснятся »). Попросту говоря, продолжать жить или нет в патриархальном буржуазном мире.

Или еще все это – смута вечного подростка из неблагополучной семьи. О чем можно догадаться по реплике местной Гертруды о бывшем муже: «при жизни, он всегда отсутствовал, а как умер, только о нем и речь».  С точностью что именно имела в виду Кристиан Жатахи сказать не возьмусь —текст скомкан, перемонтирован, с добавлением многой отсебятины и перекрываемый почти все время забойной музыкой, так что слова часто и вовсе не разобрать.

Все начинается со сцены, в которой Гамлета  окружают призраки из прошлой жизни,  искусный михт видеопроекций гостей на свадьбе Гертруды и Клавдия с реальными актерами на сцене, и видеозаставки, на которой папа принца вводит его в курс убийства и просит отомстить… Впрочем, принц здесь не принц, а отпрыск вполне буржуазной семьи. С вечно поющей мамой: Гертруда половину сценического времени присутствует с микрофоном, исполняя хиты 60-х. (их полный список можно найти в программке) посреди калейдоскопа жанровых сценок и видеопроекций. Они с Клавдием предаются самым что ни на есть тривиальным каждодневным занятиям: готовят пищу, едят и много-много пьют ( центр сценографии, -стандартная кухня столовая, расположенная между спальней -местом убийств, и туалетом -условным местомочищений от скверны жизни). Гертруда -Серван Дюкор/Servane Ducorps, радостно смакует жизнь во всех ее проявлениях, представляет старое традиционное общество. Клавдий, обаятельный, располагаюший к себе Матье Сампер/Matthieu Sampeur, ей под стать, вполне себе банальный тип довольного собой буржуа. Поскольку вся проблематика трагедии снята и приземлена, уже почти не удивляет, что молитва Клавдия заменена на жанровую сценку в сортире.

Розенкранц и Гильдерстерн — совершенно бесхребетные милые ребята, роль их здесь чисто декоративная, для оживления так сказать «амбьянса». Актеров тоже нет, присутствие сцены «мышеловки» сведено к коллективной настольной игре, предложенной Гамлетом после ужина, из тех, в которые играют всей семьей, и здесь также все дружно и незлобно включаются. Роли Горация, как и Лаэрта выкинули, Офелия превратилась в сорокалетнюю даму, а ее смерть расценивается как символ мужского насилия над женщинами вообще. Больше того. Офелия становится лицом me too : едва похороненная, она возвращается на сцену, заявляя, что решительно отказывается быть жертвой, и отныне умирать не будет -после 4 веков прошедших со дня написания трагедии пора мол и честь знать.

Причем и Полоний, и она говорят почти все реплики на португальском -хотя это никак не оправдано сценически, как и много другое. В роли Офелии -интересная португальская актриса Изабель Абрё/Isabel Abreu, но здесь ей просто нечего играть. Так же, как Клотильде Эсм в роли  такого вот Гамлета, смакующего  пиццу и горюющего, напевая что-то из Жильбера Беко.

Во всем этом месиве банальностей есть, все таки есть проблеск смысла: фоном спектакля служит война норвежского принца Фортинбраса, который в течение всего действия, как мы узнаем из разговоров, угрожает датскому королевству. Тема названа, но никак сценически не развивается, хотя именно она позволяет этому Гамлету женского рода задаться актуальным экзистенциальным вопросом : как изменить «свихнувшийся век», не прибегая к насилию. Из калейдоскопа видеопроекций в памяти останутся два заранее заснятых кадра с актерами Комеди-Франсез: с Призраком- Лоиком Корбери и Могильщиком -Жереми Лопезом.

Crédit photo: Simon Gosselin