7 ноября -22 декабря 2024 – Odéon-Théâtre de l’Europe
7, 14, 21 декабря спектакль идет с английскими субтитрами
Стефан Брауншвейг/Stéphane Braunschweig, прощаясь с Одеоном, худруком которого он был последние восемь лет, вновь обратился к Чехову. И поставил « Чайку »- как пьесу о конце мира, как дистопию. В маленькой пьесе Кости Треплева, обычно трактуемый как символистская драма или протест авангардиста против старого буржуазного театра, Брауншвейг прочитал пророчество об апокалипсисе. Помните? « все жизни,все жизни. все жизни, свершив печальный круг, угасли. …Уже тысячи веков, как земля не носит на себе н и одного живого существа. Холодно… Пусто … страшно…Ужас ». Интервью Стефана Брауншвейга
А потом увидел всю пьесу Чехова в обратной перспективе, как в иконе, -то есть поместил все большое действие в декорацию маленькой пьесы Кости Треплева. Схожий прием использовал когда-то Артур Нозисьель в своей легендарной « Чайке » 2012, тоже поместивший действие спектакля в декорацию пьесы Треплева. Но там это было пространство эстетизированное, расколотые куски эффектной черной лавы как символ страданий, через которые проходит настоящий художник, и речь шла прежде всего об искусстве. У Брауншвейга на сцене настоящий постапокалиптический ландшафт- 0божженная мертвая земля, камни, высохшее озеро и остов брошенной барки. Нина читает свой монолог, паря над сценой в белом комбинезоне химической защиты. А потом страшно нависают над сценой мертвые чайки. Невероятно живые нервные современные актерские работы, и главный вопрос, наверное, не об искусстве, не о старых и новых формах, а о том, как жить в мире без будущего, обреченном на апокалипсис. Оттого все интонации серьезные, и только порхает легкомысленная дива Аркадина-Клое Режон, одержимая вечной молодостью. Удивительный Костя-Жюль Саго с самого начала играет отчаяние человека, предвидевшего и гибель мира и свою собственную, и обреченного жить среди милых незначительных интрижек и любовей всех этих людей, решительно не желающих видеть очевидное. Он один несет здесь крест, хотя, возможно, уже и не верует.