5 – 20 феврал 2016– Palais Garnier, Paris
Новый балет Бенжамена Мильпье, «La nuit s’achève» (Ночь заканчивается), был встречен долгими овациями и букетами пышных комплиментов от критики: в самом деле, это один из самых удачных опытов хореографа на сцене Парижской Оперы. Работа Мильпье идет в один вечер (Bel, Millepied, Robbins) с опусом Жерома Беля «Могила» и «Вариациями Гольдберга» Жерома Роббинса, и это сочетание тоже тоже выдает почерк худрука, теперь уже бывшего, балета Оперы.
La nuit s’achève
Мильпье считает. что запретных тем для искусства нет – новый опус Жерома Беля должен был служить возможной иллюстрацией. Бель, известный как один из адептов « не -танца », придумал программу в трех репризах, где трем известным танцорам Оперы было предложено пригласить для совместного выступления «невозможных партнерш». В первой репризе в рисованных декорациях зачарованного леса из второко акта «Жизели» Грегори Гайар рассказывает историю и закулисье Парижской Оперы чернокожей кассирше из соседнего супермаркета. Заканчивается сцена совместным пританцовыванием под мелодию из смартфона, выбранную партнершей. Во второй репризе Себастьян Берто танцует отрывок из второго акта «Жизели», (это сцена на могиле, давшая название всей композиции) с партнершей в белой классической пачке, но на инвалидной коляске. В третьей репризе должна была участвовать 84-летняя Сильвиан Милле, верная зрительница Оперы на протяжении всей жизни. Но поскольку Сильвиан из-за проблем со здоровьем выйти на сцену не сможет, как рассказал ее партнер, Бенжамен Пек, нам показали видеорепортаж с репетиции, в которой под музыку Адана туда-обратно ходит пожилая болезненная дама, время от времени Бенжамен Пек трогательно поднимает ее на руках. Опус Жерома Беля мне кажется разновидностью китча, китча демократического. Даже не потому, что не место такого рода экспериментам в театре, обладающем одной из лучших балетных трупп мира. И вряд ли такого рода перформанс способен разбить иерархию и открыть сцену многообразию жизни, как того хотел худрук балета, пригласивший Беля на постановку. Просто деконструкция балетной сцены с участием кассирши- это такой же шаблон, только наоборот. И крайне бедное представление о протестном театре или балете. Хотя публика на удивление спокойно принимала этот эксперимент, и шиканья было не больше, чем аплодисментов.
La nuit s’achève
Тем не менее, вторая часть вечера, «La nuit s’achève», возвращение к чистому хореографическому языку после болезненного опыта Беля, показалась особенно прекрасной. Мильпье перенял от своих учителей по New York City Ballet, Баланчина и Роббинса, умение сохранить глубокую связь с музыкой. Тридцатиминутный балет он сочинил для 6 танцоров на музыку Аппассионаты Бетховена. Страстная, как переводится название партитуры, отражает темы этой Ночи (спектакль идет под аккомпанемент блестящего пианиста, Алена Планеса). Однажды вечером в салоне встречаются мужчина и женщина….Три пары. В первой части, классические вариации на пуантах, в которых завязываются истории трех пар на фоне декоративного интерьера – бордовые стены и ярко синие проемы аркад. В костюмах от Алессандро Сартори варьируется цветовая гамма сценографии – бордо, синий, фиолетовый и полутона между ними. Три пары танцуют поочерёдно в структуре, выстроенной на классическом па де де. Здесь выделяется яркий контрастный танец кореянки Се Ёен Парк. Хотя в целом, язык еще сдержанный, это романтический пролог к центральной части, в которой солирует невероятно красивая пара в белом, Эрве Моро и Амандин Альбиссон. Дуэт вибрирующей чувственности, полные лиризма текучие скользящие движения, не стесняющиеся свой откровенности, вызывающие ассоциации с нежными и пылкими объятиями в ночи, идут по нарастающей, словно опьянение любовной игрой. Эмоциональный эффект восхитительной белой пары сменяется парой в чёрном и темно- сером – вместо пачки на всех трех балеринах, Альбиссон, Парк и Иде Виикинкоски, свободные короткие рубашки. Танец страсти, более свободный, энергичный и земной, захватывающий в свой круг другие пары, позволяет ещё сильнее раскрыть чувственную палитру, оставаясь в пределах классического языка. Стиль Мильпье перекликается с чистой эмоциональностью, идущей от Жерома Роббинса, хореографией которого, как апофеозом танца, завершился этот концептуальный вечер. В « Вариациях Гольдберга »(1971) был явлен радостный профессионализм, свойственный почерку хореографа, 47 танцоров балетной труппы работали превосходно. Роббинс сам считал, что это его лучшее произведение, в Парижской Опере оно тоже заявлено как эстетический манифест. Абстрактный балет на музыку Иоганна Себастьяна Баха (спектакль идет под аккомпанемент пианистки Симоны Диннерстейн) показывает широкий спектр человеческих эмоций, не исключая и юмор. Через соло, па де де, па де труа, квартеты и другие ансамблевые партии гармонично воспроизводится история классического танца: от помпезно-условного придворного барокко Короля-Солнце до сегодняшнего дня, с все усложняющимся технически и все более внешне раскрепощённым движением, и демократизированными костюмами. Кстати, костюмы самого спектакля, представляющие всю гамму нежных пастельных оттенков, нарисованные когда-то для Роббинса знаменитым американским художником-иллюстратотором, Джо Эула, были настолько хороши, что когда все участники ансамбля застыли вместе, получилась картина такой волшебной красоты, что зал разразился овацией.
Свою хореографию в спектакль двух Жеромов, Беля и Роббинса, Мильпье решил добавить в последний момент, вероятно, уже предвидя свой уход. В этом смысле невозможно не поддаться искушению читать название, Ночь заканчивается, как программное.
Crédit photo: Benoîte Fanton / Opéra national de Paris