2-26 февраля 2023 – Odéon- Théâtre de l’Europe
В Одеоне играют « Дядю Ваню » в постановке Галина Стоева, худрука Théâtre de la Cité Тулузы. Болгарин Стоев( 1969, Варна) стал известен во Франции своими постановками текстов Вырыпаева, с которым режиссер, тоже из растерянного поколения посткоммунистической Восточной Европы, когда-то совпал. Потом Галин много и успешно ставил для Comédie-Française, уже французскую классику. Теперь впервые взялся за Чехова. Я видела его постановки Вырыпаева, там нет ролей, актер, как проводник определенных авторских идей или вообще текста. В спектакле по Чехову — вполне персонажи. Действие происходит в недалеком будущем, названном дистопией. Группа людей спасается от последствий климатических катаклизмов на природе, в деревне. Но выясняется, что ужиться вместе им невозможно..В основном следить за этим не очень интересно. Но есть несколько весьма удивительных придумок (или гаджетов, как выразился мой французский коллега), — уж, сколько, казалось, было за последние годы экспериментов с этой пьесой, но Галин Стоев умудрился сочинить совсем новенькое.
Стоев, закончивщий Софийскую театральную академию, хорошо знает русский, поэтому перевод сделал сам. Особенность перевода -актуализация чеховского языка, почти до современного сленга, текст изменен и немного сокращен. Декорация напоминает последний акт « Вишневого сада »– какое– то убогое разорённое пространство, сложенные шины, картонки, чемоданы — из чемодана Елена периодически будет вытаскивать какие то вещи, чтобы переодеться. Сцена – длинная проходная комната, похожая на коридор, открывающаяся на своего рода холл с фанерными стенами, между ними перегородка с мелкой решетчкой, сбоку -маленькая хозяйственная подсобка. Мебель из дешевой подборки. Все нарочито уродливое. Стоев называет это пространство усадьбы Серебрякова «залом ожидания». Персонажи как будто бы застряли между прошлым, от которого приволокли сюда нехитрый скарб материальный и свои более или менее тонкие сложные чувства, и непредсказуемым будущим.
Зрителей берут в свидетели, хочется сказать в сообщники, обращаются всегда только в зал, иногда, для пущей убедительности,говорят в микрофон. Чеховская пьеса все же ансамблевая, Здесь ансамбля не случилось, каждый сам по себе. Серебряков Великолепный, Le Magnifique, по аналогии с флорентийским герцогом Лоренцо, знаменитость ,звезда и прочее прочее. Да еще на роль взяли легендарного актера Вайды и Comédie-Française, поляка Анджея Северина/Andrzej Seweryn. Его появление на сцене организованно именно как приезд знаменитости в провинцию— с музыкой, танцами и транспарантом welcome ! Анжей Северин с упоением утрирует, откровенно играет позера, звезду модной тусовки — и ничто не покоробило его уверенности в себе, в финале он уходит так же звездно, как и вошел. Под стать его социальному статусу абсолютно дизайнерские туалеты Елены- в этой роли Сулиан Брахим/Suliane Brahim, тоже актриса Comédie-Française. Одна из главных героинь театра (Электра, Джульетта, Мария Лебядкина), актриса сложной нервной организации, умеющая сыграть последний надрыв и последний предел трагической героини.
Но ее Елена,хоть и несет печать отдельности, избранности, в основном только праздно скучающая, сексуально неудовлетворенная,— чтобы не было сомнений, Стоев ночную сцену «стряпает» как неудавшийся любовный акт: Елена непристойно соблазняет Серебрякова, который тут же ложится на нее, но ничего сделать не может. И эта импотенция словно разлита в воздухе, оттого демонстративно чувственно отношение к ней и у Войницкого, и у Астрова. Ваня, дурачась, снимает трусы, которые Елене приходится на него обратно натягивать. А вообще Ваня (Себастьян Эвено/Sebastien Eveno) подчеркнуто молод. Духовно ранимый мечтатель и чудак. Дядюшка (как называет его Соня), –типичный представитель современного потерянного поколения. Астров-Сирил Гей/Cyril Gueï, француз африканского происхождения, начинавший у Питера Брука («Костюм»), которого недавно мы видели на этой же сцене Одеона в «Стеклянном зверинце» Иво ван Хове, – актер своеобразной харизмы.
В спектакле Стоева выступает как человек природный, сильный против апатичного лишенного энергии поколения европейцев. (Не случайно, он как бы представляет здесь партию будущего- защитников экологии). Всего этого не может не чувствовать жена профессора: между этим Астровым и этой Еленой при приближении просто искры высекаются… Здесь не поцелуй, здесь долгие страстные объятия под сенью того самого длинного свитка картограммы уезда, который давно уже стал программным для всех экологистов от театра. Кстати, Стоев и здесь пошел дальше Чехова — декорация из подбора, по признанию режиссера, это специально, чтобы уменьшить углеродный след. Если Сулиан Брахим — манерная столичная штучка, Соня Marie Razafindrakoto — полная дебелая деваха, явно засидевшаяся. Оттого в мучениях. А вообще-то ритм и стиль спектакля почти водевильный. Много всего смешного. Ноу-хау Стоева — настоящие куры, которые, мило кудахтая, прогуливаются по гостиной, и охотно дают себя приласкать. То одному, то другому. Важнейший персонаж этого «Дяди Вани» – Вафля, который весь спектакль чинит -какие то электроприборы, они чихают, вздрагивают, мечут искры. Есть еще механическое пианино. Оно время от времени издает несколько задорных аккордов.
В финале все зажигается, начинает работать, а механическое пианино так просто выдает законченную композицию. Вафля здесь – ну подлинный Левша. Как будто Стоев решил завершить Михалковскую «Неоконченную пьесу для механического пианино», которая на долгие годы была знаковым русским фильмом по Чехову. Как завершить -то, возможно, спросите вы. Выход простой. «Дай мне что-нибудь», -говорит в последней сцене отчаявшийся Ваня доктору Астрову. И тут Астров достает из аптечки шприц, зажимает вену и вкалывает- и себе,и другу. Тут зажигается яркий свет в зале, оба вскакивают, возбужденные, и произносят знаменитый монолог «Те, которые будут жить после нас, те найдут средство быть счастливыми…» с очень радостной, утвердительной интонацией.
Crédit photo: Marie Liebig