Памяти режиссера Роберта Уилсона (4 октября 1941-31 июля 2025)

Несколько десятилетий в Париже неизменно были для меня связаны со спектаклями Боба Уилсона/ Robert Wilson, постоянного спутника Осеннего фестиваля. Еще недавно многие статьи начинала с фразы: в Париже осень. А какая осень без Уилсона. И вот теперь впереди осень без его нового спектакля. Скульптор светового пространства, хореограф, визуальный художник.  Замедлитель театрального времени, изобретатель нового языка церемониала, в котором сценическое действо напоминало  движущееся сновидение, структуры из  геометрических линий- архитектуру светом и цветом. Создатель культовых музыкальных спектаклей в соавторстве сро знаковыми американскими  композиторами и музыкантами – Филипп Гласс, Том Уэйтс, Лу Рид. Просто гений века. Гигант, как в прямом и переносном смысле слова называла его Маргерит Дюрас, когда он ставил ее « Болезнь к смерти » в Берлине в 1991 для танцовщицы и хореографа  Люсинды Чайлдз ( потом он повторит этот спектакль в Париже в 1997, пригласив к ней в партнеры Мишеля Пикколи).

Вообще,  хотя работал в основном в немецком театре, абсолютный любимец Парижа, что бы он не делал, даже если впадал в ересь чистого повторения самого себя. Как писал рецензент после премьеры «Фауста» (одного из лучших его спектаклей, кстати) на Осеннем фестивале 2016 года «все весело продались Бобу Мефистофеливичу Уилсону». Его новые постановки, казалось, рифмовали мою жизнь, с первого увиденного спектакля «Орландо» с Изабель Юппер (Odéon, июль 1994, Bob Wilson Orlando ) и до « Since I’ve been me» по Фернандо Пессоа в театре de la Ville осенью 2024.  В «Орландо» – изысканный медленный театр церемониала, близкий восточному, реализованная мечта символистского театра, в которой актер становился только жестом и голосом.

Последний спектакль – абсурдистское кабаре по текстам португальского поэта, своего рода веселый взгляд ребенка, свободный от поисков логики, проходящий сквозь череду стилизованных картинок и невыразимо красивых, типично уилсоновских  цветовых задников.  Теперь уже можно сказать, Изабель Юппер, Орландо, маркиза де Мертей в  « Квартете» и Мария Стюарт – актриса par exellence уилсоновского театра. Но в последней постановке альтер эго автора-  это Мария де Медейрос (Maria de Medeiros). Денди с нарисованными усиками, под американского комика Граучи Маркса, – одна из ипостасей вечно ускользающего Пессоа,  или же еще одна маска паяца, из общей вселенной Боба  Уилсона.

 

Тут нельзя не вспомнить двух других паяцев, Михаила Барышникова и Уиллема  Дефо, с восхитительной грацией перебравших все регистры клоунской палитры, от трагического гротеска до элегантных реприз мюзик-холла в его фантазии по « Старухе » Хармса (Осенний фестиваль, 2014).  Особняком в этой летописи парижских спектаклей американского мэтра стоит его «Гамлет» 1995 года – шекспировская пьеса сведена к длинному монологу Принца Датского. А Принц Датской -он сам, Боб Уилсон. Квинтэссенция театра в самом полном значении слова. Bob Wilson Hamlet 1995

Ну и о теме смерти – она неизменно присутствовала в спектаклях великого американского режиссера, но запомнилась, выделилась отдельно в мюзикле по сказке о Питере Пене. Остров детских мечтаний, волшебный остров Неверланд, где поселились мальчики, не хотевшие взрослеть, у Уилсона оказывается островом загробного мира, островом смерти. С зонга об ангеле смерти, ангеле-освободителе, спектакль начинался, а заканчивался общим хоралом всех участников: «умереть было бы самым невероятным приключением». Может быть и так.