Пять лет в Москве на Тверской  существует  уникальный театр-лаборатория Бориса Юхананова Электротеатр Станиславский.  То есть сам Юхананов с самого своего появления на театральном горизонте двух столиц в конце 80-х  уже являл феномен необычного, ни на что не похожего  мощного притяжения, и как говорили тогда критики, умел выстраивать свое уникальное произведение  из « попавших в его орбиту людей, идей и самого воздуха ». Удивительно  другое – Юхананов и тридцать лет спустя не только  все еще одержим поисками театрального абсолюта,  но и  сумел воплотить  свои мечтания  во вполне конкретный театр, куда могут приходить зрители. По-сути, это   экспериментальный Центр, но в отличие, например, от Понтедеры Гротовского, существует он в самом центре современного мегаполиса. И это опыт единственный не только для России, но и для Европы.  Поэтому мы решили рассказать о спекталях  Электротеатра Станиславский  в Европейской Афише.

Наталья Исаева. ПИНОККИО: ЧУДЕСНЫЙ ЛЕС, ЧУДЕСНЫЙ САД, ЧУДЕСНЫЙ РАЙ

Ольга Ковлакова. ТЕАТРАЛЬНАЯ МИСТЕРИЯ В ЦЕНТРЕ МОСКВЫ

АЛЕССИО НАРДИН О РАБОТЕ С МАСКАМИ

 21 апреля  2020 – Comédie-Française 

Трансляции на сайте театра.  20.30  « Жизнь Галилея » Б.Брехта. Это последняя постановка Антуана Витеза – он скоропостижно умер через месяц после премьеры, 30 апреля 1990, и в этом смысле знаковая: как прощание с эпохой иллюзий ХХ века. Витез, тогда Главный Администратор Комеди-Франсез, еще в ореоле славы после уже ставшей легендой постановки «Атласного башмачка» Клоделя в Авиньоне, увидел пьесу Брехта сквозь призму падения Берлинской стены и краха идеи коммунизма. В отличие от режиссеров поколения 80-х, пытавшихся деполитизировать Брехта, Витез возвращает пьесу к биографии ее автора. Это явственно прочитывается прежде всего в костюмах и сценографии Яниса Коккоса: например, у секретарей инквизиции соединялись костюмы исторические и агентов в штатском из спецслужб, в декорациях – ренессансные палаццо и административные здания  восточногерманской  разведки. Самокритику Галилея режиссер читает как самокритику Брехта, но и, в известной степени, себя самого  – Витез состоял в Французской Коммунистичесой партии до 1980 года и был несколько лет секретарем Луи Арагона. Однако, режиссер  все-таки отделяет Брехта, политического пропагандиста, от Брехта – поэта, также, как и самого Галилея, автора пьесы оправдывает проповедь сомнения, противостоящая   догматическому мышлению «партии».